Эзотерическая философия и внешняя вежливость
Изучающие теософию должны остерегаться принятия желаемого за действительное. Этот вид психической иллюзии является результатом сильного личного желания быть добрым и духовным по отношению ко всем.
Вдохновлённые такой идеалистической позицией, когда мы видим, что кто-то ошибается, мы зачастую запрещаем себе даже думать об этом.
Мы не хотим ранить чувства этого человека. Мы чувствуем, что не можем причинить страдания его внешней личности или «оболочке», говоря ему правду. Мы считаем само собой разумеющимся, что такой человек привязан к своим любимым иллюзиям, и нам кажется неприемлемым разрушать любые фантазии внешней оболочки нашего друга.
Возможно, один или двое из наших друзей оказывают нам такую же услугу. Они видят все наши ошибки (они могут даже выдумать какие-то лишние недостатки),
но поскольку они люди духовные, они настолько добры, что делают вид, будто их нет. Было бы безумием провоцировать наш гнев.
Сознательно или бессознательно большинство людей чувствуют, что правдивость опасна. В любой момент любая излишняя искренность может грубо нарушить правила социальной вежливости, поправ неявное, но действенное соглашение о взаимном уважении и равновесии между различными масками личностей.
Е.П. Блаватская никогда не признавала такие социальные правила и поплатилась за это. Старая Леди смотрела на движения души, а не на движения оболочки. Она ничего не могла с собой поделать; она была далека от политкорректности. Возможно, её искренность была одной из причин, почему так много людей находили её личность довольно странной и нетрадиционной.
Когда сознание человека сосредоточено в сердце, его искренность претерпевает процесс роста, и ему становится все труднее разделять эгоистичные взгляды, лгать или говорить неправду, чтобы сохранять добрые отношения с людьми. Похоже, что на внутреннем уровне присутствует в большой степени уверенность в себе, а на внешнем – отсутствует сиюминутная сообразительность или хитрость. Учащийся склонен говорить то, что думает – отсюда возникают десятки проблем. Его могут ненавидеть или преследовать за эту более высокую степень искренности. Он часто оказывается в железных тисках противоречий между необходимостью быть вежливым и потребностью быть искренним.
Как лучше всего справиться с этой задачей? Рано или поздно неизбежно возрастание самопожертвования. Хранение молчания — это лишь частичное решение, которое не может решить всех проблем в каждом отдельном случае. Согласно «Золотой лестнице», данной Е.П.Б. своим ученикам, смелое провозглашение принципов является одним из главных шагов на внутреннем пути к Храму истины. Это не риторическая рекомендация. Для правдивых людей защита истины, как правило, является практической необходимостью. Если они этого не делают, то могут постепенно перестать быть искренними, даже не заметив этого. Принятие лжи или иллюзий нарушает ясность ума и, следовательно, серьезно снижает возможность выявления собственных ошибок. Тогда человек даже не знает, что сбивается с пути. С другой стороны, когда мы пытаемся быть искренними и защищать истину, нас могут обвинить в нетерпимости к взглядам других людей. Если, например, мы предпримем некоторые шаги, чтобы положить конец определенному отсутствию нравственности в нашей сфере деятельности, наше отношение может быть легко истолковано как нетерпимое. Затем нас обвинят в том, что мы агрессивно относимся к эмоциональным оболочкам других. Но каковы границы между настоящей сердечной терпимостью и простой социальной вежливостью?
Несколько основных принципов могли бы помочь нам в установлении такого различия.
1) В то время как внешняя вежливость может не иметь ничего общего с нравственностью, терпеливость, безусловно, неотделима от неё. Терпеливость — это добровольное принятие различий и контрастов между разнообразными взглядами и аспектами жизни. Она возникает без усилий при широком кругозоре и чистом сердце. Но она естественным образом ограничена чувством правдивости по отношению ко всем и абсолютной ответственности за свои действия.
2) Терпеливость может иметь место только там, где есть всеобщее уважение к истине. Например, свобода мысли не должна рассматриваться как разрешение на ложь и клевету. Пассивная или активная поддержка любого проступка — это не терпеливость, а чистое соучастие, даже если оно замаскировано изящными масками непредубежденности и духовной щедрости.
Одним словом, двойственность и разнообразие являются частью внешней жизни. Мы должны признать их и даже прославить, но это не то же самое, что приветствовать очевидное отсутствие правдивости или оставить это без возражений.
С момента своего создания в 1870-х годах теософское движение было открытым полем битвы, где проверялись истина и заблуждения. Десятилетие за десятилетием мы мучительно пытались выявить наши коллективные ошибки, извлечь из них уроки и, наконец, исправить их раз и навсегда, чтобы продвигаться вперёд. Не выявленные ошибки склонны повторяться, а те же самые ошибки, однажды исправленные, становятся частью нашей общей мудрости и помогают нам на этом пути.
Испытания исходят не только из нас самих; нам также приходится сталкиваться с ними во внешнем мире и решать, что с этим делать. В некотором смысле мы все Арджуны перед битвой, в конфликте с самими собой. Мы отказываемся действовать как воины. Учащемуся нелегко сделать выбор между долгом перед совестью и старыми привычками или между вечной истиной и друзьями и коллегами. Когда учащийся видит необходимость сделать что-то, что причинит страдание самым дорогим ему людям, или если он осознаёт, что может быть совершенно неправильно понят и отвергнут своими близкими, он может более глубоко понять то, что Арджуна чувствовал перед сражением:
«Чувство покоя (…) совершенно перекрыло воинские качества Арджуны. Его покинула сила духа, и он был исполнен нежными чувствами. Он сказал Шри Кришне: ««Я вижу с двух сторон, настроенных на ожесточенную войну, всех моих родственников, друзей и соплеменников, но сама мысль об этой битве потрясает меня до глубины души».
Чуть позже Арджуна говорит Кришне:
«Я не могу стоять здесь ни минуты больше. Сама мысль об убийстве этих людей заставляет меня дрожать. Я не вижу ничего хорошего в борьбе. Я не хочу победы в войне. И я не хочу царства. (…) Я вижу перед собой всех, с кем я могу иметь человеческие отношения. Я не подниму на них руку даже ради империи». [1]
Действительно, мы все хотим мира, физического и эмоционального. К тому же, мы хотим мира, основанного на рутине. Мы не хотим быть воинами.
Возможно, для того, чтобы избежать внешних разногласий и дисгармонии и достичь мира в царстве видимостей, некоторые теософские круги на протяжении XX века привыкли признавать странную смесь истинных идей и абсурдных фантазий, вместе составляющих часть наивного понятия всеобщего братства, в котором не явно выраженные правила вежливости запрещают людям быть откровенными и честными в своих выражениях. Как это могло случиться, если бескомпромиссный поиск истины с самого начала был существенной частью теософского идеала?
Прежде всего, многие люди являются рабами внешних признаков и не питают реального интереса к поиску истины или проверке её версий в своей жизни. Они предпочитают легкий путь веры.
Во-вторых, для тех, кто действительно прилагает усилия, обретение доступа к истине никогда не бывает лёгким. Учащийся должен перенести верную смерть эгоизма, чтобы родиться в безусловной мудрости и радости. Постепенное признание истины несёт с собой болезненную внутреннюю трансформацию, которая может быть успешно осуществлена учащимся только после того, как он научится быть относительно независимым и брать на себя полную ответственность за свою жизнь.
С детства людей учат маскироваться и подавлять свои настоящие чувства. На протяжении всей жизни люди испытывают сильное давление, заставляющее их отказываться от своей искренности и совершенствовать для жизни в обществе свои личностные оболочки, которые питаются в основном фантазиями и внешними признаками. Такая ведущая к лицемерию тенденция принимается и, возможно, усиливается в некоторых теософских кругах.
Е.П.Б. писала о таких одухотворенных масках:
«Ни один «культурный» мужчина или женщина никогда не проявит гнева в обществе. Сдерживание любого признака раздражения, безусловно, свидетельствует о хороших манерах, но также и о значительных достижениях в лицемерии и притворстве. У этого правила хорошего воспитания есть оккультная сторона, которой говорится в одной восточной пословице: «Не верь ни лицу, которое никогда не выказывает признаков гнева, ни собаке, которая никогда не лает». Невозмутимые животные самые злобные». [2]
Что же Учителя говорят о таких сложных отношениях между внутренней жизнью и внешней формой? В одном из «Писем Махатм» Адепт-Учитель объясняет, как действуют враги истины, и сравнивает это с методами, которыми пользуются учителя вселенской истины. Чтение такого письма является хорошим опытом. После терпеливого сопоставления двух путей (легкого пути лжи и трудного пути правдивости) Учитель доброжелательно говорит, используя самые простые слова, чтобы «чела-мирянин» мог понять его:
«…Вы должны помнить, что наши восточные представления о «мотивах», «правдивости» и «честности» значительно отличаются от ваших представлений на Западе. Оба мы считаем, что нравственно говорить правду и безнравственно лгать; но здесь всякая аналогия прекращается, и наши представления расходятся в весьма значительной степени. Например, вам было бы очень трудно объяснить мне, как так получилось, что ваше цивилизованное западное общество, церковь и государство, политика и торговля доходят до того, что считают добродетелью то, что совершенно невозможно ни для образованного, ни для государственного деятеля, ни для торговца или любого другого человека, живущего в мире, — практиковать без ограничений? Может ли кто-либо из вышеупомянутых классов (цвет рыцарства Англии, её самые гордые пэры и самые выдающиеся члены Палаты общин, её самые добродетельные и правдивые дамы), может ли кто-либо из них, спрашиваю я, говорить правду дома ли, или в обществе, во время их общественных мероприятий или в семейном кругу? Что бы вы подумали о джентльмене или даме, за чьими приветливыми вежливыми манерами и учтивыми выражениями не скрывалось бы никакой лжи? Кто при встрече с вами говорил бы прямо и резко, что он думает о вас или о ком-нибудь другом? И где же найдёшь такой перл честного торговца, или такого богобоязненного патриота, или политика, или просто случайного вашего посетителя, который все время скрывает свои мысли и вынужден под страхом признания себя «скотиной» или сумасшедшим – лгать умышленно и с дерзким видом, как только его заставят сказать вам то, что он о вас думает; разве не удивительно, что его истинные чувства требуют сокрытия? Всё ложь, всё фальшь вокруг нас и в нас, брат мой; и именно поэтому вы кажетесь таким удивленным, если не задетым за живое, всякий раз, когда встречаете человека, который прямо говорит вам правду в лицо; и почему вам, по-видимому, невозможным понять, что человек может не иметь против вас никаких дурных чувств, более того, даже может любить и уважать вас за некоторые вещи, и всё же говорить вам в лицо то, что он честно и искренне думает о вас.[3]
Учителя признают, что истина — это «слишком сильное тонизирующее средство, которое может не только лечить, но и убивать». Поэтому её нужно «выдавать осторожно и понемногу». [4] И Е.П.Б., и Учителя писали о практической важности этого старого каббалистического девиза: «Знать, дерзать, проявлять волю и хранить молчание». [5]
И всё же только истину следует постепенно выдавать, а не иллюзии. Поскольку путь к мудрости опасен, учащиеся должны иметь мужество. Поэтому искренних кандидатов называют «воинами истины». [6]
Они вправе отказаться от уроков Кришны, преподанных Арджуне, и решить не быть воинами. Но мы должны знать, что не таков путь, ведущий к миру, так как всякая привязанность к приятной рутине провоцирует ещё большую опасность в будущем. Описывая тонкие механизмы, с помощью которых эгоизм может проникнуть в «духовную» группу, один из Учителей писал, оценивая реальное положение Лондонской ложи Теософского общества в начале 1880-х годов:
«(…) Это также является причиной того, что британское Т.О. практически не продвинулось ни на шаг. Они принадлежат к Всеобщему Братству лишь по названию, и в лучшем случае тяготеют к квиетизму — этому окончательному параличу души. Они очень эгоистичны в своих устремлениях и получат награду только за свой эгоизм».[7]
Справедливость этого приговора не ограничивается 19 веком. Возможно, нам следует спросить себя, сможет ли Адепт-Учитель, исследуя в 2005 году всё теософское движение в целом, прийти к выводу, что мы или наши группы свободны от подобного заблуждения в первое десятилетие 21-го века. Что мы можем сделать в связи с этим?
Вот уже 130 лет живая цепь теософских деятелей преподает нам практический урок, который так же стар, как и человечество, и исходит из всех традиций мудрости. Урок говорит, что самоотверженность в действиях — один из лучших способов предотвращения «духовного» эгоизма и тамасической неподвижности, а также борьбы с ними.
«Бхагавад Гита» с комментариями Днянешвара даёт следующее объяснение:
«Те, кто отворачивается от своего долга (дхармы), кто преисполнен гордости за достижения или кто поглощен объектами наслаждения, станут жертвой огромного несчастья. (…) Исполнение своего долга — единственное средство обеспечить счастье в следующем рождении». [8]
Днянешвар также говорит:
«Вам не нужно увлекаться религиозными церемониями. Вам не нужно причинять боль телу или отправляться в длительные паломничества. Вам не нужно практиковать физическую йогу (хатха-йогу) или проявлять религиозное рвение по какому-либо поводу. Вам не нужно вооружаться какими-либо чарами или заклинаниями. Вам не нужно поклоняться малым божествам или заниматься какой-либо суетливой деятельностью. Ваши непременные обязанности — это единственная жертва (яджня), которую вы должны принести. Исполняйте свои обязанности радостно, не желая плодов (…). Исполнение долга — единственная жертва, которую стоит приносить». [9]
Мы всегда должны сеять, прежде чем собирать урожай. И посеянное семя обязательно должно быть того же вида и состава, что и то, что мы надеемся когда-нибудь пожать. Таким образом, есть более чем одно указание на то, что быть правдивым — это главная обязанность, основной шаг для нас, если у нас есть намерение идти по старой крутой дороге, ведущей к Истине.
СНОСКИ:
[1] «Гита Мать», комментарии Днянешвара Махараджа, переведенные на английский язык Ману Субедаром, Kalyani Publishers, Нью-Дели, Индия, 2000, 318 стр., см. стр. 58.
[2] «Из записной книжки непопулярного философа», Е.П. Блаватской, в «Собрании сочинений», Т.И.Д., 1960, т. 1, гл. VIII, стр. 137. Впервые напечатано в журнале «Люцифер», октябрь 1887 года.
[3] «Письма Махатм А. П. Синнетту», расшифровка А. Т. Баркера, факсимильное издание, Theosophical University Press, Пасадена, Калифорния, 1992, Письмо XXX, стр. 232.
[4] «Письма Махатм», T.И.Д., Letter XXXIV, стр. 245.
[5] «Письма Е. П. Блаватской А. П. Синнетту», Theosophical University Press, составлено А. Т. Баркером, факсимильное издание, Пасадена, Калифорния, 1973, Письмо XVII, стр. 36. См. также «Письма Учителей Мудрости», вторая серия, T.И.Д./Индия, 1973, письмо 65, стр. 118.
[6] См., например, «Письма Махатм», Письмо LV, стр. 322.
[7] «Письма Махатм», T.И.Д., Письмо XXVIII, стр. 210.
[8] «Гита Мать», комментарии Днянешвара Махараджа, Кальяни Паблишерс, Нью-Дели, Индия, см. стр. 74 (первое предложение этой цитаты) и 78 (последнее предложение этой цитаты).
[9] «Гита Мать», стр. 73.