Часть 1.

В статье о еврейской метрологии в июльском номере «Масонского обозрения» говорится, что включавшая её система была языком, скрытым под еврейским текстом Писания, и что «в той степени, в которой  язык был известен среди евреев, его изучение и преподавание называлось «каббалой».

В действительности так мало было известно о каббале, что ее существование не признавали. Она, кажется, обладает таким же свойством, как и существование пресвитера Иоанна[1], а именно, чем больше его ищут, тем меньше находят и тем более невероятным он становился. По той же причине, по какой многие рассказы о чудесах были связаны с пресвитером Иоанном, самые удивительные вещи  претендуют на каббалу. Каббала является той областью, в которой пируют астрологи, некроманты, чёрные и белые маги, гадалки, хироманты и тому подобное, и делают заявления о сверхъестественном ad nauseam[2]. Высказывалась претензия на то, что она таит в себе возвышенную божественную философию, которую пытались изложить в самой запутанной и непонятной форме. Поиски христиан в ее гуще мистицизма делали ее авторитетом в решении наиболее трудной темы, связанной со Святой Троицей и природой Христа. Хороший, благочестивый, невежественный человек берет каббалу по собственному желанию, как дешевый, легкий и подлинный продукт, и сразу же c ничтожными, поверхностными знаниями о насущных вопросах, авторитетно выдает миру религиозное нагромождение бессмыслицы. С такой же убежденностью, но с большей наглостью мошенники во имя каббалы будут продавать амулеты и обереги, гадать, строить гороскопы, и так же легко выдумывать правила, как в случае достойного д-ра Ди, для воскрешения мертвых, а на самом деле — дьявола.

Не удивительно, что вся эта история была дискредитирована и осуждена всеми разумными и мудрыми людьми.

Прежде всего, нужно узнать, из чего каббала действительно состоит, прежде чем придавать ей какой-то вес или авторитет. От этих знаний будет зависеть, следует ли это название связывать с вопросами, достойными разумного подтверждения.

Автор статьи утверждает, что такое исследование было проведено, и что каббала является разумной наукой, имеющей большую ценность. Автор утверждает, что такое открытие было сделано, и что оно касается разумной науки серьезного и большого достоинства.  Он утверждает, что оно поможет прояснить и устранить очень большую часть мистики, которая до этого времени была необъяснимой частью религиозных систем, особенно иудейских или еврейских и христианских, настолько, что сверхъестественному в этих системах в значительной степени придется уступить место разумному.  Он утверждает, что та возвышенная наука, на которой основано масонство, на самом деле является сущностью каббалы, разумной основой еврейского текста Священного Писания.

Поскольку каббала неразрывно связана с текстом Писания, как изложение внутреннего смысла того же самого, предлагалось, как можно более кратко, изложить описание этого ивритского текста и истории Ветхого Завета — до  христианской эпохи, а затем до дней Реформации.  Это нужно было сделать для того, чтобы показать, что Реформация действительно нуждалась в совершенствовании своего великого обетования, без которого она была бы несовершенной и неполной, а именно, знание каббалы в ее подлинном учении и объёме.  Иоганн Ройхлин в то время утверждал, что знание каббалы необходимо для правильного и глубокого понимания Священного текста.  Но он смутно понимал, будучи наученным только мистической фразеологии, которая являлась завесой, но не овладевал твердой, разумной основой каббалы, которую он мог бы сформулировать и передавать.  По этой причине, хотя он был прав в своем общем утверждении, его схема потерпела неудачу, и его работы в этом отношении ушли из мира здравого смысла и с тех пор жили только среди мистиков и мечтателей.

Как и все другие человеческие произведения такого рода, текст Библии на иврите содержал символы, которые могли служить звуковыми знаками для слогового произношения или для той же цели, что и буквы.  Итак, во-первых, все эти первоначальные символы были также изображениями;  и сами эти изображения передавали какое-то понятие, которые можно было бы передать, — подобно первоначальным китайским буквам.  Густав Зейффарт показывает, что в египетских иероглифах насчитывалось более шестисот образов-символов, которые включали модифицированное использование в отношении слогов исходного числа букв еврейского алфавита.  Символы еврейского текста Священного Свитка были разделены на классы, в которых символы каждого класса были взаимозаменяемыми;  посредством чего одну форму можно было поменять на другую, чтобы она изменилась, как буква, изображение и число.  Зейффарт находит измененную форму самого древнего еврейского алфавита в древнем коптском языке с помощью этого правила взаимозаменяемых символов.  Это правило допустимого замена букв достаточно полно изложено в еврейских словарях, таких как Фуерст и других.  Хотя оно признаётся и достаточно полно изложено, его очень трудно понять, потому что мы утратили конкретное использование и способность такой замена.  Во-вторых, эти символы обозначали числа, то есть использовались для обозначения чисел, как мы теперь используем конкретные числовые знаки, хотя также очень многое указывает на то, что у древних евреев были так называемые арабские цифры, такие, как  у нас, от прямой I до нулевого символа, вместе составляющие 1 + 9 = 10.  Порядок этих букв – от 1 до 9, затем от 10 до 90, затем от 100 и выше.  В-третьих, как говорят, и что, по-видимому, доказано, эти символы обозначали музыкальные ноты;  так, например, буквы в первой главе Книги Бытия можно воспроизвести музыкально или пропеть.  Другое правило ивритских символов заключалось в том, что изображались только согласные, гласные не имели символов, но также обозначались.  Если вы попробуете произнести символы, то обнаружите, что согласные нельзя произнести без помощи гласных;  поэтому было сказано, что согласные составляли основу слова, но чтобы дать им жизнь или произнести, чтобы передать мысль ума или чувство сердца, необходимо было дать гласные.  Таким образом, мертвое слово согласных ожило благодаря дыханию Святого Духа или гласных.  Тогда было сказано, во-первых: Святой или Священный текст был написан только согласными, без каких-либо гласных или огласовок.

Во-вторых: буквы были написаны одна за другой на равном расстоянии, без какого-либо деления на отдельные слова и без каких-либо знаков препинания, таких как запятая, точка с запятой, двоеточие или точка.  Сразу становится понятным, что во многих местах может иметь место различное прочтение текста, как из-за различий в расположении букв, так и из-за различий огласовок.  Огромная разница в прочтении можно продемонстрировать на первой строке Книги Бытия.  Написано так, чтобы читалось «Брашит бара Элохим и т. д.», «В начале Бог сотворил небо и землю»;  где Элохим является существительным множественного числа в именительном падеже от глагола в третьем лице единственного числа.  Нахманид обратил внимание на тот факт, что текст может измениться при прочтении, «Браш итбара Элохим и т. д.», «Во главе (в начале) создали себя (или развились) боги, небо и земля» – что, на самом деле, является более  правильным грамматическим переводом.

Кто может сказать, что являлось первоначальным и правильным прочтением? Можно предположить, однако, что это было сделано ради симметрии и гармонии символов для различных видов употребления, подобно звукам передающим рассказ, числам, выражающим геометрические фигуры и числовым выражениям их элементов, сравнений и приложений, подобно изображениям, выражающим понятия в соответствии с рассказом, и, наконец, подобно музыкальным звукам, передающим мелодию. Весь диапазон должен был охватывать разумные естественные доказательства о существовании Божественной Созидающей Самостоятельной Причины, которую мы называем Богом. Но как бы то ни было, не было конца усилий в течение тысяч лет со стороны наиболее подготовленных и наиболее образованных гебраистов и евреев, чтобы передать и сохранить то, что было принято ими в качестве правильного прочтения Священного Текста. такое прочтение, какое у нас есть сейчас, было уже во времена Ездры; существуют и другие прочтения, но настоящее было доведено до совершенства и считается традиционным, оно понятно самому заурядному человеку.

Вероятно, известно заявление евреев, что в Священном Свитке никогда не было изменено ни одной буквы, и что даже отметки на полях являются частью первоначального текста, полностью соответствуя цели писания. В отличие от христианских Евангелий первоначальный текст свято чтился иудеями и всеми евреями вплоть до каждой буквы, и в таком виде сохранялся. Напротив Евангелия, возможно, изменялись при чтении, чтобы соответствовать меняющимся взглядам на одно и то же понятие. Свод указаний «правильного прочтения» после Ездры постепенно стал общедоступным и назывался масора; потом, наконец, под редакцией Бен Хаим он был опубликован Бомбергом в Венеции в пятнадцатом веке.

Евреи задолго до христианской эры читали такие свитки Ветхого Завета. Таким образом, они были приняты еще в те времена; а потом весь христианский мир принял их; так что сегодня мы пользуемся книгами древней ортодоксальной еврейско-иудейской Церкви.

Какая бы ни была еврейская интерпретация этих книг, христианская церковь воспринимает их такими, какими они кажутся ей на первой взгляд, и только. Так как их можно озвучить, их глубокое значение можно понять при чтении вслух; звучание слова может донести до уха истинный смысл. Христианская Церковь никогда не придавала этим книгам каких-либо особых свойств; и в этом ее большая ошибка.

 

КАББАЛА.  Брат.  Дж. Ральстон Скиннер (McMillan Lodge, № 141).

Часть 2.

Нынешняя форма книг Нового Завета пришла с начала четвертого века к этому времени, безусловно, с небольшими изменениями. Объяснение способов систематизации рукописей, отобранных для составления этой формы, теперь, как и раньше, является проблематичным.  В соответствии с правилами доказательства на основе исторических фактов следует признать истинным существование благословенного человека, Спасителя, еврея Иисуса;  это та истина, на которой покоится все бремя Евангелий и остальных книг Нового Завета.  Повествование о Его жизни является портретом совершенного человека, Адама-Кадмона, прообраза Человека, точный образ Бога в совершенной святости, нашего старшего брата, друга и помощника. С Его времени в мире стали распространяться предания об эпизодах из его жизни.  Они стали так широко распространяться, и через достаточно длительный промежуток времени, эти эпизоды имели различное повествование и различное свойство.  Необычным в отношении этих преданий является то, что очень мало их следов, если вообще есть таковые, в месте их происхождения, в Святой Земле, и что первое их появление, по-видимому, было одето в одежду  греческого языка, возможно, в Александрии, месте глубокой мистической философии.  Отсутствие каких-либо следов происхождения преданий в местности около Иерусалима, на языке этой страны столь же странно, как если бы в Лондоне и вокруг него произошла серия подобных случаев, с постоянно растущим народным интересом в течение пятидесяти или ста лет, а единственные доказательства можно было найти только на французском языке и никаких следов повествования на английском языке.[3] Но как бы то ни было, книги, какими они у нас сейчас, показывают, что они являются результатом компиляции по компиляциям, — что их содержание охватывало развитие системы, требующей значительных изменений обстоятельств и значительного промежутка времени после разрушения Храма.  Так как предмет остаётся открытым и пластичным, нет никакой уверенности в том, в какой степени модификация повествования, даже с новым материалом, могла бы соответствовать первоначальным преданиям, в течение периода их формирования от одного, двух или трех сотен лет, когда окончательные результаты  были сведены к фиксированному и неизменному состоянию.  Очень интересен критический эгзегезис этих книг, затрагивающий такие вопросы. Этот исключительный факт говорит о том, что существенная часть этих книг уже содержалась в древнегреческой теософии, которая постепенно извлекалась из древнееврейских книг, которые, опять же, Новый Завет провозглашает своим авторитетным источником.  Жизнь Благословенного Спасителя, человека на самом деле, но божественного в проявлениях характера, является несравненной и беспримерной во всех человеческих летописях и во всяком роде опыта, кроме одного. И потому такая история жизни должна была выходить все время за пределы диапазона возможной концепции любого гения, каким бы он ни был возвышенным, или любого изучения человеческого характера, каким бы великим или глубоким он ни был.  Исключением является то, что, по-видимому, повествование о Его жизни представляет собой сочетание или совокупность в одном человеке множества фрагментарных описаний, которые можно найти в Ветхом Завете;  и действительно, из Книг Иова, псалмов и Книг Пророков можно извлечь материал, достаточный для того, чтобы почти продублировать Его жизнь.  Содержание такой жизни, т.  е.  божественные истины, которым учат через неё, должно было быть изложено, благодаря влиянию Божественного источника;  и причина заключается в том, что такую жизнь можно найти в еврейских книгах. Параллелей Ветхого и Нового Заветов так много, что они охватывают большую часть содержания последнего и в значительной степени очень подробно.  Его называют вторым Адамом;  как Ноах сошёл в ковчег и вышел из него, как Иона вошел в чрево рыбы и вышел живым, так и Он спустился под землю и вышел оттуда;  как Моисей, проведший народ через воды и пустыню, был предвестником Йошуа[4], который мог войти в землю обетованную, так и Иоанн Креститель был в пустыне предтечей второго Йошуа (таково имя Иисуса);  Самсон был Его прообразом в смысле прорыва сквозь врата Тьмы и вступления в весеннюю жизнь воскресения;  и он был объявлен в духовном смысле как сидящий справа на седалище и на престоле Своего отца Давида, в восстановленном Раю второго сада Эден.  Похоже, что характерные черты всего диапазона Ветхого Завета были воплощены в Нем как целенаправленный новый способ их демонстрации и репродукции в этом новом платье для непривычной части мира.

Прошло много времени после разрушения Храма, в результате чего материалы для книг Нового Завета могли претерпеть изменения из-за незаметного прогресса или шаблонного развития, чтобы сосредоточить их на определенной фиксированной системе, такой длинный промежуток времени  ставит эти книги под критику школы Тюбигена по ряду важных вопросов.

По своим учениям Новый Завет в значительной степени можно рассматривать как измененную форму и продолжение Ветхого Завета.  Безусловно, известен тот факт, что отцы ранней церкви называли внешнюю форму повествования одеянием, одеждой или покровом внутреннего скрытого значения, прочтения между строк того, что имеет эзотерическое значение и умысел.  Подавлялась точка зрения на светское установление Церкви рукой правителя.  Так как, по-видимому, существовало притязание на каббалистическое мистическое истолкование Ветхого Завета среди евреев, так и отцы ранней Церкви претендовали на такое же истолкование Нового Завета.  После Константина, когда Церковь учреждена, как сказано, рукой имперского правления, все права на частное толкование Священного текста были отняты, и был навязан определенный стиль восприятия сильной рукой  государства или временной власти.  Книги Ветхого Завета, подготовленные благодаря еврейским знаниям и заботе, были приняты без вопросов относительно правильного прочтения.  Церковь навязывала своё мнение и считала в качестве единственного приемлемого способа толкования Ветхого и Нового Заветов видимый текст в устной форме, передававший любое значение или скрытый смысл.  Единственная ценность этих книг вследствие насилия Высшей физической власти заключалась только в открытой букве, и такое состояние или условие принятия или восприятия оставалось бесспорным вплоть до дней немецкой Реформации.

 

КАББАЛА. Брат.  Дж. Ральстон Скиннер, (McMillan Lodge, № 141.)

Часть 3.

НЕМЕЦКАЯ РЕФОРМАЦИЯ И ИОГАНН РОЙХЛИН[5].

«Заставит дух лишь одного ума,

Идти толпу в едином направленье,

Как и от ветра катится волна,

И у быка всё стадо в подчиненье».

Бархам о гении Иоганна Ройхлина.

 

Слово «протестант» имеет отношение к просеиванию доказательств, отделению истинного от ложного или порочного, и  протесту против альянса.  Это было долгом и задачей тех, кто привел в движение Реформацию в Германии.  Системы религиозной власти используют Библию в качестве основы, так как требуется некий элемент подобного рода, чтобы ухватить крепкой, естественной и жёсткой хваткой самые глубокие чувства, надежды и чаяния человеческого сердца, в своей идеальной чистоте.  Но тогда, когда это сделано, почти всегда эта основа в союзе с тонкой коррумпированной властью предназначена для того, чтобы санкционировать всевозможные злоупотребления против общего блага, права и здравого смысла.  Такие злоупотребления, особенно те, которые возникают на почве суеверия, растут по мере глупости и невежества (из-за того же суеверия) среди народа, которым они управляют без любви, жалости и ограничений.  В результате своего рода естественного процесса такое состояние возникает у самих заговорщиков, низводя их на подобный низкий уровень.  Итак, когда потоку задано направление, люди, учителя, а также правители погружаются в дикость гражданской и религиозной жизни, более или менее открытую, или более или менее тонкую, почти не поддающуюся разрушению и не имеющую даже надежды на это.  Речь идёт о ситуации в Германии до 1348 года, когда был учрежден первый немецкий университет в Праге, после чего другие были основаны в следующем порядке: Вена, 1365 г.,  Гейдельберг, 1386г.,  Кёльн, 1388г.,  Эрфурт, 1392г.,  Лейпциг, 1409г.,  Росток, 1419г.,  Грайфсвальд, 1456г.,  Фрайбург, 1457г.,  Tрир, 1472г.,  Ингольштадт, 1472г.  и так далее.  Ситуация незначительно изменилась к лучшему, в промежутке между 1455 годом, датой рождения Иоганна Ройхлина, и 1517 годом, когда Лютер разместил свои девяносто протестов на воротах[6] Виттенберга.  Поскольку одно дело – учить философию в том виде, в каком она тогда преподавалась (достаточно плохо), и трактовать ее, и совсем другое дело – критиковать хромую теософию любым открытым или публичным способом.  «В богословии был определенный круг вопросов, за пределы которого никто не осмеливался выходить, поскольку свобода учителей была ограничена сильной рукой Церкви и ее служителей… Богословие давно сделало философию своим рабом, и она все еще находилась в его власти, когда  эпоха, в которой Ройхлин родился и получил всестороннее образование, разорвала эти оковы».[7] Тогда, как и сегодня, высшей карающей властью были созданы и опубликованы во всех просматриваемых ею книгах великие геологические эпохи, ограниченные шестью обычными днями, потому что Церковь так истолковывала чтение Книги Бытия.  В Германии, как и в других местах, в то время простые истины Священного Писания были по невинному невежеству и коварному обману искажены и одеты в фальшивые одежды в соответствии с целями власти, играющей на еще более низком уровне невежества и суеверия.  Как все мы знаем, при попытках раздеть чудовище, чтобы открыть и освободить настоящую истину (какими бы они ни были справедливыми и объективными сами по себе, какими бы необходимыми они ни были для продвижения человечества в области свободы личных знаний) в ближайшее время хотя бы частично, людям пришлось пройти через адские муки, океаны крови и народные волнения.  И все во имя Христа!  Сказано «частично», потому что даже после Реформации работа по раскрытию истины и устранению ошибок не была закончена.

Реформация, которая в результате непременно должна была повлиять на развитие интеллекта, рано или поздно была извержена на мир не сама по себе, в качестве предмета первостепенного исследования богословских вопросов, но как событие, объективный момент, вызванное внешними причинами, политическими, социальными, а также религиозными.  Сельские жители, или народные массы, которых в Англии называют «йоменами», а в этой стране «фермерами» или «поселенцами», но тогда, как и сейчас, «крестьяне» (кастовый термин для  низшего и униженного класса) страдали от невыносимого угнетения разного рода.  Небольшую заботу, если вообще какую-то, проявляли в отношении этой части общества, которая, как и сейчас, была, в сущности, тем продуктивным классом, на который опирались все остальные классы, но который тогда не чувствовал себя, как сейчас, в нашей собственной  страна, крайне необходимой и почти единственной в своем роде спасительной опорой для сохранения безупречности правительства и привилегий всего народа.  Эта часть общества страдала от вопиющей несправедливости.  От классов бюргеров, даже в свободных городах, было мало, если вообще было, представителей непосредственно в советах нации.  Они были разделены по интересам и рассмотрению;  и в конце концов были подчинены вооруженными людьми, которые держали их сильной десницей.  Главы этого последнего класса, титулованная знать и церковные служители, находились на неизмеримом расстоянии от страданий, труда, человеческого тела и сердца, которые обеспечивали их высокие сословия.  Признаки крайностей, до которых доходило дело, можно было найти в «крестьянских восстаниях», неоднократно происходивших в течение второй половины пятнадцатого века и в первой половине шестнадцатого столетия, как результат готовящейся Реформации.  «Их недовольство было вызвано невыносимым и постоянно растущим бременем, возложенным на них светскими и духовными магнатами, в виде всевозможных налогов, выжимавших из них всё с помощью искусных приемов (как и у нас, сейчас), и в виде феодальной повинности, которую они  должны были выполнять». Хватающая, плутовская, грабящая, сильная и коварная рука, как обычно, в конце концов, превзошла себя в конвульсиях возмущенного человечества.  Как на чрезмерно напряженной земле, повсюду угрожают штормы, бури и землетрясения с вулканической деятельностью.  Умные люди (особенно Лютер) ухватились за возможность использовать любой предлог, например, продажа индульгенций для сбора средств с целью постройки собора Святого Петра в Риме Львом X., чтобы обнажить жонглирование божественными понятиями с целью обмануть, сбить с толку и подавить во всех отношениях.  Каждый резкий удар под жалким ложным предлогом взволновал весь народ, как удар по стальному пруту, как предвестник избавления от зла.  То, что люди, по крайней мере, думали, что в протестантизме они найдут решение своих проблем, вытекает из того факта, что «Прежде чем протестантизму исполнилось пятьдесят лет, несмотря на все трудности, девяносто процентов населения Германии были протестантами».  Реформация была в какой-то мере подготовлена ​​учениями отдельных людей, до некоторой степени известными, но до установленного времени не было возможности представить неоспоримые истины возбужденному и раздражённому уху народа.  «Отдельные великие люди приложили немало усилий ради грядущей эры нового света, и многим учителям, например, Гусу и Иерониму из Праги, предшествовали Конрад Стикна (1309 г.), Ян Милич (1374 г.) и Мат. Янон (1394 г.), которые, как более глубоко мыслящие богословы, подготовили умы людей, и  вызывали интерес к более правильному наставлению. «Но такое …» новое и удивительное наставление было трудно реализовать. Настолько трудно, что Лютер, основываясь на своём опыте, писал Спалатину: «Я до сих пор, неосознанно, учил всему, чему учил Гус и Иоганн Штаупиц;  короче говоря, мы все гуситы, не зная об этом»; и до этого в 1473 году Иоганн Вессель, которого называли «светом мира», произвел впечатление столь же новое, как глубокое на юный ум Иоганна Ройхлина, жаждущего нового предложенного учения, когда он сказал: «Папы могут ошибаться. Все человеческие радости являются богохульством против Христа, который полностью примирил и оправдал человечество. Только Богу принадлежит власть предоставления полного отпущения грехов.  Нет необходимости исповедовать свои грехи священникам. Нет чистилища, кроме самого Бога, который является огнем, очищающим от всякой скверны».

Умы самых способных людей были настолько скованы, настолько ошеломлены, что они получили самые обычные и простые истины свободы только благодаря огромным усилиям, и как сюрприз, как шок, и как смелое ниспровергающее открытие.  Это привело к тому, что, в конце концов, Реформация лишь частично прояснила запутанные тайны, которые лежали на виду, на поверхности вещей.

Великая подготовка началась с «возрождения знаний» в Германии, которое пришло с Востока через Италию, после падения Константинополя.  Прекрасная писательница, миссис Джемисон, пишет: «15-й век был периодом, пожалуй, самым замечательным за всю историю человечества, отличавшимся самой выдающейся умственной деятельностью, быстрым развитием ремёсел, первым неуклонным прогрессом в философских исследованиях благодаря восстановлению классического обучения и двум великим событиям, результаты которых не поддаются исчислению,  изобретение искусства печати и открытие Америки…. Будоражащая активность того столетия вылилась в необычайное развитие человеческого разума в начале XVI века. В эти дни мы часто слышим о «духе века», но в тот чудесный век три могучих духа возбуждали общество до глубины души: дух смелого исследования истины всех видов, который привел к Реформации;  дух смелых приключений, который вел людей в поисках новых миров за пределы восточного и западного океанов;  и дух искусства, благодаря которому люди взлетели даже до седьмого неба находчивости».

Возрождение искусства в Италии началось с Чимабуэ в конце 13-го века и достигло кульминации в конце 15-го века;  и с ним пришло великое возрождение знаний. Леонардо да Винчи родился в 1452 году, Иоганн Ройхлин в 1455 году, Микеланджело в 1474 году, Тициан в 1477 году, Альберт Дюрер примерно в то же время, Рафаэль и Мартин Лютер в 1483 году, Карреджо в 1493 году. Возрождение изучения иврита вызвало в 1509-10 гг. возмущения доминиканцев, возглавляемых великим инквизитором Хогстратеном. Они начались по совету еврея христианина Иоганна Пфефферкорна, чтобы добиться указа императора об уничтожении всей еврейской литературы, за исключением Священных Книг или Ветхого Завета. Эти возмущения и преследования самой достойной и либеральной инициативы были встречены и побеждены Иоанном Ройхлином, но тянулись со всякими мучениями и горечью вплоть до 1515 года. Они готовили к Реформации и ввели ее;  сама Реформация с ее главным представителем Мартином Лютером произошла в 1517 году. В четырнадцать лет Лютера отдали в школу в Магдебурге с братьями «нулле» или «нолле», мирянами в духовном обществе. Эти братья, иначе называемые «гуманистами», были в то время главными создателями великого движения в Германии за пропаганду интеллектуальной культуры и возрождение сокровищ древнейшей «римской и греческой литературы», которая открыла ум, чтобы отвергнуть старую схоластику «или богословскую и философскую Школу науки о средневековье, систему мышления и наставления, охватывающую, в действительности, самые высокие вопросы познания и существования, но в то же время не решающуюся встать на независимый путь, или отклониться хоть на дюйм от традиций, догм или указов Церкви».  Разум Лютера с самого начала был независим благодаря новому классическому обучению.  «Именно греческие и латинские поэты, и в частности, их сочинения вызывали энтузиазм и подражание учеников. Ради изысканных выражений и ученых бесед изучался плавный и элегантный латинский язык, каким он является в трудах классических писателей. Но далеко  еще более важным было независимое движение мысли, и таким образом открылся новый мир идей. По мере того, как эти молодые ученики (Лютер – один из них) старины, научились презирать чуждую им латынь и вялость монашеского схоластического образования и тарабарщину того времени, они начали восставать против схоластики, против догм веры, проповедуемых Церковью, и даже против религиозных взглядов христианского мира вообще.  История показывает нам разные пути гуманистов в этом отношении;  и мы встретимся с ними в другой раз, рассматривая путь реформатора (Лютера), как имеющего важное влияние на ход Реформации».

Иоганн Ройхлин возглавлял школу гуманистов.  В «Истории реформации» Д’Обинье говорится: «Для торжества истины было, прежде всего, необходимо, чтобы оружие, которым она должна была победить, было взято из арсеналов, в которых оно пролежало целую вечность.  Эти оружие было священными писаниями Ветхого и Нового Заветов.  Необходимо было возродить в христианском мире любовь к изучению священной греческой и еврейской литературы.  Человека, избранного Провидением Божьим для этой задачи, звали Иоганн Ройхлин. «Разум Лютера был открыт, обучен и ориентирован на мышление, устремления и проблески света свободы, готовя его к пути реформатора, через их учение, Ройхлин же был признан им их главой. В этом он признается в письме к самому Ройхлину, в котором пишет:

ЛЮТЕР РОЙХЛИНУ

«Бог с тобой, храбрый человек.  Я благодарю Божью милость, проявленную в тебе, в том, что ты смог закрыть уста богохульников.  Ты, хотя и неосознанно, включил инструмент Божественных Советов, который очень ждали все друзья более чистого богословия.

Ты и твои последователи думали продолжить дело одним путем, но Бог повернул это по-другому.  Я всегда хотел оказаться одним из твоих, но такая возможность не представилась, однако мои молитвы и мои добрые пожелания всегда с тобой.  Если мне было отказано быть твоим союзником, то на мою долю выпала честь быть твоим преемником, потому что клыки этого Бегемота вцепились в меня, как будто они хотят стереть унижение, которое они пережили в перебранке с тобой (перебранка Пфефферкорна и доминиканских монахов во главе с великим инквизитором Хогстратеном).  Я также противостою им, хотя и с гораздо меньшей силой разума, но с не меньшей твёрдостью, чем ты противостоял им, и тем самым ты бросил их на землю.  Они отказываются сражаться со мной и не будут отвечать, но будут энергично продолжать с силой;  но жив Христос, и я ничего потеряю, потому что ничего не имею.  Твоя сила немножко обломала рога этих зверей.  Тем самым Господь привел дело к тому, что истинным друзьям богословия, в конце концов, удалось более осмотрительно и мягко противостоять тирании софистов, и что Германия снова начала дышать, после того, как ее на протяжении многих веков угнетали, нет,  почти уничтожали богословием схоластов.  Начало лучшему образованию может положить только немало одарённый человек, и, как Бог (если можно позволить такое сравнение), превратил в прах величайший из всех камней, а наш Господь Христос затем из этого праха восстановил много камней, так что ты принесёшь мало плодов, если тебя не убьют и не втопчут в прах (доминиканцы), откуда восстанет много защитников Священного Писания… Это дело моей души, которая связана с тобой, которая близка тебе не только памятью, но и изучением твоих дел… Прощай, радуйся в Господе, мой самый почитаемый учитель».

Поскольку Иоганн Ройхлин был руководителем и сущностью движения гуманистов, которое сопровождалось впоследствии свободой мышления, а также  Реформацией, спровоцированной продажей индульгенций, он по праву получил название, под которым он с тех пор известен:

ОТЕЦ НЕМЕЦКОЙ РЕФОРМАЦИИ.

Совокупность или сущность Реформации всех видов оппозиции заключалась в следующем: дать любому человеку буквальный текст Писания на любом языке с полной свободой изучать, комментировать и открывать истинное, существенное значение его же, без страха фанатичного преследования;  только таким образом и не иначе истинное достоинство религий, как утверждал Гизо[8], может быть признано и принято всеми.

Ройхлин в своих исследованиях подлинного древнееврейского языка Ветхого Завета и относящейся к нему литературы, под руководством познакомился с особенной литературой каббалы как священным божественным учением Ветхого Завета.  В меру своих способностей он дал ученому и христианскому миру неотъемлемую часть нового учения и истинного богословия;  и в этом, как неотъемлемая часть этой Реформации, Иоганн Ройхлин был прав. Цель и совершенство Реформации нельзя было достичь без обретения каббалы.  Но тогда еще не пришло время для её признания и принятия, потому что Ройхлин не получил ключ для правильного толкования каббалы, хотя он, возможно, был у его наставников.  Говоря открыто о существовании философии каббалы, Ройхлин открыл источники и области для реформации далеко за пределами узких границ, которыми предельные возможности Лютера были непременно ограничены узостью его знаний;  и именно на эти источники и области мы обратим наше внимание.

 

КАББАЛА Брат.  Дж. Ральстон Скиннер.  (Макмиллан Ложа, № 111.)

Часть 4.

ИОГАНН РОЙХЛИН И КАББАЛА.

Гинзбург называет Иоганна Ройхлина «известным схоластом, возродившим восточную литературу в Европе».  Говорят, что Иоганн Вессель, ученик Фомы Кемпийского, направил его на изучение Библии, а также научил его основам иврита.  В 1492 году он дальше учился ивриту у Йекиэля Лоанса, ученого и очень уважаемого еврея, чтобы продолжить изучение в дальнейшем без чьей-либо помощи;  но все же в 1498 году в Риме он ежедневно брал уроки у Авдия Сфорно и Овадии Якобсона, другого ученого еврея.  Его великая работа, «Linguae Hebraicae Rudimenta»[9], результат многолетнего тяжелого труда, впервые появилась в Пфорцхайме в 1506 году, о которой он говорит: «Работа, до сих пор неслыханная, которая стоила мне величайших хлопот, и большой части моего состояния».  Хотя он не был первым грамматиком иврита, потому что Кимчи Михлол уже подготовил ему путь, но благодаря его работе (De rudiments hebraicis[10]) «люди всех стран, но особенно в Германии и Италии, изучали этот язык», и заслуга возрождения или, вернее, введения еврейской литературы принадлежит Ройхлину.  Бархам говорит: «Величайшая заслуга Ройхлина и никого более заключалась в распространении иврита, сначала путем обучения ему, а затем составления грамматики и словаря иврита. С помощью этого языка он исследовал совершенно новое направление в литературе, особенно в теологии;  поскольку такое исследование было неизвестно в течение почти столетия;  его можно было найти только среди евреев, и то здесь, то там очень редко с отдельными учителями-христианами.  Если затем греческий язык был осужден как ведущий к ереси, то с ивритом было еще хуже; согласно словам любителей тьмы, тот, кто знал его, обязательно становился евреем».

Он открыл путь и дал средство Лютеру для перевода писаний на народный язык. Но его великое стремление и цель состояли в том, чтобы дать средства для критического осмысления того, что, в действительности, содержалось в самой оригинальной еврейской Библии, и реальной учености, поскольку никто не мог без такой помощи понять, а Церковь, как и прежде, мало заботилась о чем-либо, кроме существовавших тогда преданий. Скорее, любое проявление пробуждающегося любопытства относительно того, чем была или могла быть еврейская Библия, встречалось с неодобрение со стороны этого очень консервативного источника. Гинзбург и другие рассказывают нам, что уже Раймонд Луллий и Джованни Пика де Мирандола приобрели знания иврита и каббалы. Мирандола изучал иврит и каббалистическое богословие у Иоханана Алеманно, который приехал в Италию из Константинополя и «обнаружил, что в каббале больше христианства, чем иудаизма;  он обнаружил в ней доказательство учения о Троице, воплощении, божественности Христа, небесном Иерусалиме, падении ангелов, ангельских чинов и т. д. и т. д.  Когда ему исполнилось всего 24 года, он опубликовал 900 тезисов, которые были размещены в Риме и которые он обязался защищать в присутствии всех европейских ученых, которых он пригласил в Вечный город, пообещав окупить их путевые расходы.  Среди тезисов есть следующее: «Ни одна наука не дает большего доказательства божественности Христа, чем магия и каббала».  От Пика де Мирандолы Ройхлин узнал об этой фазе еврейской философии или теософии, представленной школой раввинов, признанных приверженцев еврейских Священных Писаний. Он не только исследовал каббалу, чтобы удовлетворить свою жажду литературных фактов, но по мере исследования стал приверженцем этой системы, «в течение двух лет с начала изучения этого языка он опубликовал (1494г.) De Verbo Mirifico[11], а затем (1516г.) более зрелый труд De Arte Cabbalistica[12]. И, таким образом, совместные усилия Мирандолы и Ройхлина создали область литературы или каббалу, которая всегда процветала и будет процветать до тех пор, пока будет существовать наша цивилизация.[13] Интересно и полезно изложить этот великий факт, что особенно важно и ценно, поскольку знание о каббале появились в литературном мире, как неотъемлемая часть самой Реформации.  Не то чтобы философия каббалы стала добавляться к изучению и развитию еврейской (и, следовательно, христианской) теософии. Из-за недостатка знаний о том, чем на самом деле была каббала, такого не могло быть, — но она имела право на это, и даже тогда утверждение о том, что она существует как реальный элемент Писания, провозглашалось настолько сильно и настойчиво, что, хотя её объем и не был известен, а только название, с тех пор она твердо стояла, готовая оправдать такие претензии жизненной силой, которая скоротала четыреста лет терпеливого ожидания.  Конечно, была область еврейской каббалистической литературы — не открытая, но ограниченная, по большей части, как своего рода священная тайна, в узких и ограниченных пределах, даже среди самих евреев.  Она имела ту же природу с тем, что сегодня называют «Умозрительной философией вольного масонства», вечным по внешнему виду реальным воплощением окружающей мрачной мглы и ментальных туманов, в которых всегда присутствует сомнение, существует ли в конце концов в туманной материи самой мглы что-либо, от чего вещество может коагулировать;  или, например, что можно сравнить с городом короля Артура, стоя перед чьими воротами Гарет говорит: «Но эти мои люди — (ваш город так странно движется в тумане) — сомневаются, является ли король вообще королем или он из Волшебной страны; и построен ли он с помощью волшебства, волшебными королями и королевами, и есть ли вообще какой-либо город или все это видение».  Необходимо кратко упомянуть эту литературу с ее источниками, чтобы о ней знали, и чтобы заложить основание для изложения реальности каббалы и ее значения.  На английском языке почти нет работ по каббале, кроме эссе Кристиана Д. Гинзбурга, доктора юридических наук, под названием «Каббала, ее доктрины, развитие и литература», к которому читатель обращается за расширенным трактатом на тему, о которой доктор Гинзбург говорит: «Система религиозной философии, или вернее, теософии, которая на протяжении многих лет не только оказывала необычайное влияние на умственное развитие столь проницательного народа, как иудеи, но захватила умы некоторых из величайших мыслителей христианского мира в шестнадцатом и семнадцатом веках, и которая привлекла наибольшее внимание, как философа, так и богослова».

Едва ли утверждается, что некоторые понятия, относящиеся к каббале, можно найти в Талмуде, но кроме этого мы имеем: — (1) «Комментарий к  десяти сефирам», р. Азариэль бен Манахем (1160 – 1238гг.), который был учеником Исаака Слепого и учителем прославленного р. Моисея Нахманида, (2) «Книгу Зоар» (Свет) или Мидраш «Да будет свет», что, как утверждается, было откровением Божьим, переданным через р. Шимона бен Йохая, 70-110 гг. н.э., его избранным ученикам. Эта книга была объявлена ​​наиболее способными критиками псевдографией тринадцатого  века, сочинением Моисея де Леона, который жил в Испании; она, по признанию его жены и дочери, была после его смерти впервые опубликована и продавалась как произведение р. Шимона бен Йохая, а также (3) Книгу Йецира или Книгу Творения неизвестного века и авторства,  но упоминаемую еще в одиннадцатом веке в книге Хазари, написанной р. Иегудой а-Леви, в качестве литературного источника для всей системы и всего диапазона обнаруженных сочинений.  Именно из этих источников состоит весь диапазон литературы каббалы.  На основании этих источников, а также бесчисленных трактатов и их изложений история предмета и диапазона каббалы может быть изложена следующим образом: сначала она была преподана самим Богом избранной группе ангелов.  После падения ангелы научили её Адама.  От Адама она перешла к Ноаху, а затем к Авраму, другу Божьему, который унес её в Египет.  Моисей, который был научен всей мудрости Египта, был посвящен в неё на земле с рождения.  Он сокровенно изложил принципы её учений в первых четырех книгах Пятикнижия, но не поместил их во Второзаконии («первое представляет собой «мужчина», а второе «женщина»).  Моисей посвятил семьдесят старейшин, а они передавали священную и тайную доктрину главам (передавая то же самое) Церкви Израиля.  Давид и Соломон были адептами в ней.  Никто не осмеливался записать это, прежде благородного Шимона бен Йохая, который действительно жил и учил, как один из самых знаменитых богословов во время разрушения второго храма;  и его учения, как утверждается, составляют Книгу Зоар, изданную, как уже было сказано, Моисеем де Леоном Валлидолидом в Испании. Но Бен Иохай, или кто бы ни трудился под его именем, хотя он писал и публиковал, как сказано, покрывал истинные учения завесой, так что никто, кроме посвященного, или, как гласит пословица, «через дар Божий»  не мог проникнуть за неё; хотя завеса из слов все еще явно содержала тайную доктрину для тех, кто мог видеть.  Утверждалось, что каббала, как пояснение к священному тексту Священного Писания, содержала мудрость Божью в каждой отрасли и отделе Его творения, не хватит слов и выражений, чтобы выразить несъедобную награду тому, кто мог быть допущен за завесу, либо через посвящение, либо «через дар Божий», что состояло в насыщении разными видами наслаждения и неописуемое блаженство при совершенном обладании божественными понятиями.  Более определенно: «Изложение системы рассматривает безличностную Первопричину, проявляющуюся в пределах конечного». До того, как она придала какую-либо форму этому миру, до того, как она создала какую-либо форму, она была одна, без формы и сходства с чем-либо еще. Кто же тогда может понять её, какой она была до творения, поскольку она была бесформенной?  Запрещается представлять её в какой-либо форме, подобии или даже в её священном имени, в одной букве или в одной точке, и на это есть слова: «Вы не видели никакого подобия в тот день, когда Господь говорил вам», (Втор.4:15), т. е. вы не видели ничего, что вы могли бы представить в какой-либо форме или подобии, — обращаться». (Зоар 42 б, 43 а, п. АБ): — И это достаточно ясно показывает, что  Предполагаемые священные имена Писания не имеют отношения к Безличностной Первопричине, как к её основным названиям, а скорее к ее творениям… Затем — «Творение, или вселенная, — это просто одеяние Божье, сотканное из собственной субстанции Божества (Безличностного проявления в космосе, в формах, выраженных священными именами и т.д.).  Сам, Сокрытый всех Сокрытых, послал десять эманаций (десять сефирот), называемых Формой бога, Формой небесного человека, но поскольку даже эта светящаяся форма была слишком ослепительной для нашего видения, ей пришлось  принять другую форму, или надеть другое одеяние, которое состоит из вселенной. Следовательно, вселенная или видимый мир — это дальнейшее расширение Божественной Субстанции, и называется в каббале «Одеянием Божьим». (Зоар I, 2 а) «Вся вселенная, однако, была завершена, но не получила завершающего штриха, пока не был создан человек, являющийся вершиной творения и макрокосмосом, объединяющим в себе всю совокупность существ, «Небесным Адамом»,  т. е. десять сефирот, которые эманировали из высшей изначальной тьмы (Безличностной Первопричины), сотворили земного Адама». (Зоар II, 70 б). Это более определенно выражено в другом месте, где говорится: «Иегова (который обозначается буквой йод или й) сошёл на Синай в огне», словом, обозначающим огонь является  «эш» אש.  Если буква йод, символ Иеговы, сойдет с середину этого слова, то получится человек «эиш» или «иш», то есть человека на иврите (איש, человек), таким образом, человек вышел из божественного огня. «Человек – это и смысл, и высшая степень творения, по этой причине  он был сотворен на шестой день.  Как только человек был сотворен, все было завершено, включая и верхний, и нижний мир, потому что всё сущее заключено в человеке.  Он объединяет в себе все формы». (Зоар III, 48 а) «Но после того, как он создал форму Небесного Человека, он использовал ее как колесницу (Меркава) (колеса, круги), на которой спускался, и захотел назваться этой формой, которая является священным именем Иегова». (Зоар I, 42 б, 43 а, пункт AB.) Следует особо отметить в отношении главного творения каббалы, что «первое проявление было в «десяти сефирах», или так называемых эманациях, из которых вышел «Небесный человек», а смертный или земной человек представлял собой эти десять сефирот. «Нижний мир создан по образцу верхнего мира; все, что существует в верхнем мире, можно найти, как бы в копии, на земле; все – едино».  (Зоар I, 20 а.) Таким образом, компас каббалы через Зоар идеализирован в форме человека.  Этот человек представлял собой комбинацию из десяти сефирот, или, как их систематически называют, эманаций, в которых как единство существовал весь космос в своих обособленных деталях;  и посредством которых любое знание о них, физическое, психическое или духовное, может быть получено пассивно или путём действий, благодаря которым эти действия, как и все потенциальные возможности (в качестве ангелов или сил) имели свое особое существование.  Эти эманации носили имена таких качеств, как красота, сила, мудрость и т. д. и т. п., причем каждое имя расположено на одной из девяти частей, обозначенных на фигуре человека, и каждая из которых называется сефирой.  Совокупность человека, принятая за единицу и добавленная к девяти, даёт число десять;  и это число выражается буквой йод, о которой уже говорилось.  Эти сефиры по расположению (изображённые в виде кругов) соединены одна с другой, так что одна эманация может перетекать в другую;  одна во все и все в одну;  там или около находятся 22 буквы алфавита с 10 огласовками;  и они называются «тридцатью двумя путями или каналами мудрости»; и так как эти буквы также обозначают цифры, в этом диапазоне есть всевозможные способы выражения словами и числами.  Нужно толковать Ветхий Завет, и особенно Тору, тайным или эзотерическим способом в соответствии с этим утверждением, то есть с помощью числовых значений букв, составляющих слова, с заменой и перестановкой букв;  так как это одна из функций эманаций или сефирот, и очень важная для раскрытия божественной мудрости.  Книга Йецира особенно имеет отношение к буквам и числам: «Тридцатью или двумя частями тайного мира, Вечный, Господь Воинств, Бог Израиля, живой Бог, Царь Вселенной, Милосердный и Милостивый  Высший и Возвышенный Бог, пребывающий в вечности, славно и свято имя Его, сотворил мир с помощью чисел, фонетического языка и письменности».  Комментарий р. Азариэля бен Менахема на десять сефирот, как следует из названия, напрямую связан с Зоаром.  Что касается Книги Йецира, д-р Гинзбург пишет: «Книга Йецира, которая по утверждению каббалистов является их самый древним документом, на самом деле не имеет ничего общего с основными доктринами каббалы. В ней нет ни слова относительно Эйн Соф (Безличностной Первопричины), архетипического Человека», и так далее, и так далее.  Но здесь доктор ошибается по этой причине, что слово «сефирот» означает«числа», а десять сефиот означает «десять чисел»;  и в каббалистическом смысле они выражены геометрическими фигурами.  Круг –  это первый ноль, и из этого ноля выявляется прямая вертикальная линия, а именно, диаметр этого круга.  Это – первая сефира;  и имея первую, из неё выявляются 2 и 3 и 4 и 5 и 6 и 7 и 8 и 9-ая, — круг или ноль и его диаметр едины, и охватывая друг друга, образуют всеобъемлющую десятку или десять чисел, десять сефирот, десять эмананаций, небесного Человека, великого Йа с непроизносимым именем. Следовательно, содержание Книги Йецира – это сущность двух других; и все они едины.

Итак, как сказано, сущностью каббалы является интерпретация тайной доктрины Ветхого Завета, и она не только утверждается, но и возникает спор по этому вопросу в следующих установленных терминах: Итак, странно то, что из цитат, приведённых д-ром Гинзбургом в его «Эссе», можно почерпнуть ряд данных, с помощью которых можно выстроить философию каббалистического учения, составленную из имен и замечаний о десяти сефирах. «Трюк» лежит прямо перед глазами по мере его развития, и все же отлично скрыт от неразумного наблюдателя. Другими словами, сам текст смеется над достойным доктором, в то время как он критикует  с очевидной претензией на превосходство и авторитет. То же самое можно найти в тексте «Моралии Плутарха» К. У. Кинга и во многих других текстах, где применяется подобный феноменальный способ. Фактически говорится, что каббала раскрывается через «едва уловимые намеки», и хитрость сокрытия – это то, чем можно восхищаться и чему улыбаться. В Зоаре дается описание процесса сообщения информации такими словами: «Мнение о том, что тайны каббалы можно найти в облачении Пятикнижия, еще более систематически изложено в следующей притче: «Подобно как красивая женщина, скрывающаяся в глубине своего дворца при виде друга и любимого, проходящего мимо, открывает потайное окно и показывается ему на одно мгновение, и сразу же скрывается на долгое время, учение открывается только избранному (то есть, тому, кто предан ему телом и душой); и даже ему не всегда одинаково. Сначала как женщина просто манит прохожего рукой, и все, как правило, зависит, как он поймет этот нежный намек.  Такое понимание называется ремез. Потом она приближается к нему чуть ближе, шепчет ему несколько слов, но ее формы до сих пор скрыты толстым покрывалом, так что не видно внешности. Это так называемый драш. Затем она заговаривает с ним, ее лицо скрыто тонким покрывалом; это сокровенный язык аггада. После того как он привыкнет к ее обществу, она, наконец, показывает свое лицо и вверяет ему самые сокровенные тайны своего сердца. Это – тайна закона, сод. Тот, кто посвящен в тайны Торы, понимает, что все сокровенные тайны основаны на простом буквальном смысле и находятся в гармонии с ним, и от буквального смысла не должна прейти ни одна йота и ничего нельзя к нему добавлять». (Зоар, II, 99.)

Вышеизложенное представляет собой очень общий набросок истории и содержании «Каббалы». Со стороны человека, который плохо знаком с литературой по этому вопросу, как данный писатель, (потому что основная часть каббалы хранится на иврите, арамейском или «лишон хахамин», или «раввинском иврите», который требует специальных знаний), было бы глупо предполагать, что он может подвергать критике либо переданную систему каббалы, либо ее авторитет, в отличие от адептов искусных в её изучении или сообразительных, искусных, виртуозных духов, которые занимаются этим предметом, или вкупе с ними. Да ни на минуту не посетит нас такая мысль. Но, возможно, кто-то овладел подлинным способом раскрытия этого вопроса, как системы, так и авторитетных источников, не вдаваясь в спорную область или даже не касаясь её. Вместо того чтобы останавливаться на каббале, раскрываемую или рассматриваемую признанными обычно способами и средствами, и в некоторой степени вышеизложенную, давайте обратим наше внимание на сам священный текст. Если можно показать, что он излагает то же или подобное эзотерическое учение, что и письменные сочинения по каббале, то это сделает ненужным любое прекрасное, серьезное изучении данной литературы;  и нужно будет только установить, что эта литература (Зоар, Комментарий к Десяти Сефирам и Книга Йецира) является абсолютно подлинной, достаточной для демонстрации сходства между сокрытым изучением Священного текста и упомянутой литературой со всеми её утверждениями.  Если будет доказано, что Священный текст содержит систематическое раскрытие такого эзотерического учения, вопрос будет оставлен в покое;  и в результате мы должны будем признать, что Библия допускает совершенно новое прочтение и отличается от того, что лежит у неё на поверхности или в открытых буквах.  Будет предпринята попытка показать, что это именно так, а решение по этому вопросу, конечно же, остается за читателем.  Такая демонстрация может быть интересна исследователям масонства, поскольку бремя этой тайной доктрины или каббалы, имеет чистую истину и правильную причину, поскольку оно применяет геометрию с характерными числами, астрономию и систему мер, а именно: масонский дюйм, меру в двадцать четыре дюйма (или, двойной фут), ярд и милю. Утверждалось, что они были божественным откровения или посланием, владея которым и используя его, можно было бы сказать об Авраме: «Благословен Всевышний Бог, Аврам, мера неба и земли!»

 

[1] Пресви́тер Иоа́нн, в русской литературе также царь-поп Ива́н — легендарный правитель могущественного христианского государства в Центральной Азии. Личность, эпоха и местонахождение пресвитера Иоанна и его царства во многочисленных рассказах и свидетельствах на разных языках интерпретируются по-разному, иногда указывая на реальные, а иногда на вымышленные персонажи, причём нередко с фантастическими подробностями. Прим. пер.

[2] Лат. до отвращения, прим. пер.

[3] Евсевий писал, что оригинал Книги Матфея был написан на еврейском диалекте, и каждый переводил его, как мог.  Но в самой книге есть существенные доказательства того, что этого не могло быть, на что в случае необходимости можно было бы указать.

 

[4] Иисуса Навина, прим. пер.

[5] Правильное произношение Ройхлин, прим. пер.

[6] Церкви Виттенберга, прим. пер.

[7] Материалы для этой статьи взяты из книг «Жизнь Ройхлина» Эрхама и «Лютер» Костлина.

 

[8] Гизо говорит: «Какова цель религии, любой религии, истинной или ложной?  Это – управлять человеческими страстями, человеческой волей.  Любая религия – это сдержанность, авторитет, власть.  Она приходит во имя божественного закона, чтобы покорять, умервщлять человеческую природу.  Таким образом, она прямо противопоставляет себя свободе человека.  Именно человеческая свобода противостоит ей, и именно её она хочет преодолеть.  Это является великой целью религии, ее миссией, ее надеждой.  Хотя любая религия должна вступать в противоборство со свободой человека, хотя она стремится реформировать волю человека, у неё нет никаких средств, с помощью которых она могла бы на него воздействовать.  У неё нет моральной власти над ним, кроме его собственной воли и его свободы.  Короче говоря, когда они используют внешние средства, когда они прибегают к силе, к соблазну и используют средства, противоположные свободной воле человека, они относятся к нему так же, как мы относимся к воде, ветру или любой совершенно физической силе. Они терпят неудачу;  они не достигают своей цели;  они не оказывают никакого влияния;  они не могут управлять волей человека.  Прежде чем религия действительно сможет выполнить свою задачу, необходимо, чтобы человек принял её добровольно;  необходимо, чтобы человек подчинялся, но добровольно или свободно, и при этом он все еще сохраняет свою свободу в разгар такого подчинения.  Именно в этом заключается двойная проблема, которую религии должны решить.  Они слишком часто ошибаются в своей цели.  Они считают свободу препятствием, а не средством;  они забыли природу силы, к которой они обращаются, и относились к человеческой душе так же, как к материальной силе.  Именно эта ошибка привела их к тому, что они встали на сторону власти, на сторону деспотизма, против свободы человека;  рассматривая свободу как противника, они старались подчинить, а не защитить её.  Если бы религии справедливо рассматривали свои средства действия, если бы они не страдали от естественного, но лживого предубеждения, они бы увидели, что свобода – это условие, без которого нельзя управлять нравственностью человек; религия не имеет и не должна иметь никаких средств воздействия, кроме строго нравственных.  Они бы тогда уважали волю человека в своих попытках управлять ею.  Они слишком часто забывали об этом, и в результате религии, власть и свобода страдали вместе.

 

[9] Лат. «Основы еврейского языка», прим. пер.

[10] Лат. «Основы иврита», прим. пер.

[11] Лат. О чудном слове, прим. пер.

[12] Лат. Об искусстве каббалы, прим. пер.

[13] Нельзя не напомнить об истинном положении Ройхлина по сравнению с положением Лютера.  Уже говорилось, что продажа индульгенций послужила поводом для некоего движения среди народа, уже в значительной степени угнетенных неправдами, как политическими, так и иными;  и Лютер стал сторонником и лидером этого движения, направляя его против действий Церкви.  Признавая в качестве аргумента, что такая продажа была обманом народа с целью получения денег без соответствующего обмена, трудно понять, какой законный результат или умозаключение можно извлечь из самого факта, каким-либо образом затрагивая основные вопросы богословия или теософии.  Шаг за шагом Лютера заставляли нападать на саму Церковь, и он полагал, что нельзя остановиться, если не затронуть само основание религиозного правления, как оно тогда осуществлялось, а именно, «Власть Церкви» в вопросах церковной дисциплины.  Чтобы успешно напасть, нужно было что-то придумать, чтобы заменить слово «власть», и он нашел его в понятии «веры» или простой веры, которая, однако, по очевидным причинам должна была быть всеобщей для масс, чтобы сплотить организацию, а именно, саму Церковь.  Всеобщая вера, основанная на простой абстракции, то есть без вмешательства истинного мыслительного процесса, подразумевает крайнюю необходимость в учителе, обладающим большим влиянием для укрепления веры так же, как Церкви приходилось укреплять свою власть. Трудно понять, в каком отношении изобретение Лютера имело какое-либо существенное превосходство над той необходимостью, к которой прибегала Церковь в результате многовекового опыта.  Действительно, из-за дерзновенных изобретений Лютера в столь деликатном и жизненно важном вопросе, возник хаос, с дикими теориями, доходивших до абсолютного безумия; до тех пор, пока сам Лютер не дошёл до точки и не впал в отчаяние. Коммунизм также в его наихудшей форме стал в результате необузданным и обнажился под предводительством Мюнцера в Мюльхаузене и в других местах. У Цвингли были свои любимые идеи, как и у Меланхтона, а Лютер был поставлен, как ни странно, перед большой проблемой предстоящего полигамного брака ландграфа Филиппа с Маргаритой фон дер Заале и т. д. и т. д. Ройхлин, с другой стороны, был постоянным членом Церкви, католиком, и не принимал участия в движении Лютера. Он открыл область истинной схоластики, и распространение им каббалистической философии было частью этой области, предложенной для изучения. Это была законная область исследований схоластов, и  как таковая она одобрялась главами католической церкви.  Эгидий, глава отшельников, писал святому Августину, что Ройхлин помог ему, а также остальному человечеству, довольному его работами, которые сделали всем известным до сих пор неслыханное.  Филипп Бероальд, младший, писал ему, «что папа Лев X охотно прочитал его пифагорейскую книгу, как и все хорошие книги;  впоследствии кардинал Медичи сделал то же самое, и что он сам вскоре насладится ею».  Он открыл область исследования, благодарную и увлекательную как для Церкви, так и для мирян.