Из теософских статей Е. П. Блаватской, Т. I

Почти за век до моего народа,
Я послан указать всем путь сквозь тернии,
Их в плоть свою вонзить,
И кости мне сложить
В расщелину разбитого пути;
Поднимутся там люди, где я упал,
Рядами стройными пройдут, ликуя,
Где я один ступал…
ТЕОДОР ПАРКЕР

ОТКУДА такое поэтическое, но очень фантастическое представление (даже в мифах) о лебедях, поющих себе погребальные песни? На этот счёт существует северная легенда, но она не старше средневековья. Большинство из нас изучали орнитологию; и в дни нашей юности мы достаточно познакомились с лебедями всех мастей. В те доверчивые годы вечного солнца существовало таинственное притяжение между нашей озорной рукой и белоснежными перьями короткого хвоста этого грациозного, но крикливого царя водоплавающих птиц. Руку, которая вероломно предлагала печенье, в то время как другая вытаскивала перо или два, часто наказывали, а так же и уши. Немногие звуки могут сравниться по какофонии с криком этой птицы — будь то «шипящий» (Cygnus Americanus лебедь-шипун) или лебедь-трубач. Лебеди фыркают, тарахтят, визгливо кричат и шипят, но уж точно не поют, особенно когда жалуются на несправедливое нападение на их хвост. Но послушайте легенду. «Чувствуя, что жизнь уходит, лебедь высоко поднимает голову и, разражается длинной мелодичной песнью (душераздирающей песней смерти), благородная птица посылает к небу мелодичный протест, плач, который трогает до слёз человека и зверя, и волнует сердца тех, кто её слышит».

Именно так, «тех, кто её слышит». Но кто когда-либо слышал эту песню лебедя? Мы, не колеблясь, провозглашаем такое заявление, даже в виде поэтической вольности, одним из многочисленных парадоксов нашего нелепого века и человеческого разума. У нас нет серьёзных возражений против того, чтобы предложить окрестить (вследствие личных чувств) Фенелона, архиепископа и оратора, «Камбрейским лебедем», но мы протестуем против такого же сомнительного комплимента, применяемого к Шекспиру. Бен Джонсон неосмотрительно называл величайшего гения, которым может похвастаться Англия, «сладкоголосым лебедем с Эйвона»; а что касается прозвища Гомера – «Лебедь Меандра», так это просто посмертная клевета, которую журнал «ЛЮЦИФЕР» никогда не сможет опровергнуть или разоблачить в достаточно решительных выражениях.
________________________________________
Давайте применим эту беллетристическую идею скорее к понятиям, нежели к людям, помня, что лебедь (символ высшего Брахмана и один из аватаров влюбчивого Юпитера) также был символической формой циклов; во всяком случае, в конце каждого важного цикла в истории человечества. Эмблема столь же странная, могут подумать читатели, и столь же трудная для объяснения. Тем не менее, у неё есть своё право на существование. Вероятно, её подсказал лебедь, любящий плавать кругами, согнув кольцом свою длинную и грациозную шею, а ведь это было неплохой символический образ. Во всяком случае, старая идея была более наглядна и точна, и, конечно, более логична, чем более поздняя идея, которая наделяла горло лебедя музыкальными модуляциями и делала из него сладкоголосого певца и в придачу провидца.
Последняя песня «лебедя этого цикла» сулит нам дурное предзнаменование. Некоторые слышат, как лебедь то пронзительно кричит, как сова, то каркает, как ворон у Эдгара По. Комбинация цифр 8 и 9, о которой говорилось в редакционной статье прошлого месяца, 1 уже принесла свои плоды. Вряд ли надо говорить об ужасе, испытываем цезарями и мировые властителями древности перед роковым сочетанием числа 8, которое обуславливает равенство всех людей, и числа 9, которое представляет землю под властью злого принципа, когда этот принцип начал приносить печальное опустошение среди бедных Властелинов и «Высшей десятки» – их подданных. В последнее время инфлюэнца обнаружила странную и таинственную склонность к королевской семье. Один за другим она уравняла их членов смертью до абсолютного равенства с их конюхами и кухарками. Sic transit gloria mundi! 2 Первой жертвой стала вдовствующая императрица Германии, затем экс-императрица Бразилии, герцог д’Аоста, принц Вильгельм Гессен-Филипстальский, герцог Монпансье, принц Шварцбургский Рудольштадт и жена герцога Кембриджского; кроме того – многие генералы, послы, государственные деятели и их свекрови. Где, когда, на какой жертве остановишь ты свою косу, о «невинная» и «безобидная» инфлюэнца?
Каждый из этих королевских и наполовину царских лебедей спел свою последнюю песню и отправился «в ту гавань», откуда каждый «путник возвращается» — несмотря на афористический стих об обратном. Да, теперь они разгадают для себя великую тайну, и теософия и её учение приобретут больше приверженцев и сторонников среди королевских особ на «небесах», чем среди упомянутой касты на земле.
Что же касается инфлюэнцы, ошибочно названной «русской», но которая, по-видимому, скорее является козлом отпущения, пока она распространяется, за грехи бездействия или совершения действий медицинского факультета и его модных врачей, — то что это такое? Медицинские авторитеты время от времени отваживаются произносить несколько слов, которые кажутся весьма научными, но очень мало говорят нам о её истинной природе. Они, похоже, время от времени улавливают некий намёк на патологическую связь, довольно смутно указывающую (если вообще на что-то указывающую) на то, что она вызвана бактериологическими причинами; но они так же далеки от разгадки этой тайны, как и прежде. Практических уроков, вытекающих из столь многих и разнообразных случаев, было много, но выводы из них, по-видимому, не были многочисленными или удовлетворительными.
Что на самом деле представляет собой это неизвестное чудовище, которое, кажется, разносится со скоростью каких-то сенсационных новостей с целью обесчестить своего ближнего; которое почти вездесуще; и которое проявляет такую странную дискриминацию в выборе своих жертв? Почему на богатых и сильных оно нападает гораздо чаще, чем на бедных и ничтожных? Действительно ли, что лишь этот «проворный микроб», как сказал д-р Саймс Томсон, заставит нас задуматься? И правда ли, что инфлюэнская 3 бацилла (без каламбура) только что была задержана в Вене д-рами Ф. Джоллесом и Вейхсельбаумом — или это такая же ловушка и заблуждение, как и многое другое? Кто знает? До сих пор скрыто лицо нашей незваной гостьи — так называемой «русской инфлюэнцы», хотя её тело тяжело для многих, особенно для старых и слабых, и почти всегда смертельно для инвалидов. Большой медицинский авторитет в области эпидемий д-р Зедекауэр только что заявил, что эта болезнь всегда была предвестником холеры — во всяком случае, в Санкт-Петербурге. Это, мягко говоря, очень странное заявление. То, что теперь называется «инфлюэнцей», раньше было известно как грипп, а последний был известен в Европе как эпидемия за столетия до того, как холера впервые появилась в так называемых цивилизованных странах. Биография и история инфлюэнцы, также известной как «грипп», могут оказаться интересными для некоторых читателей. Вот то, что мы взяли из авторитетных источников.
________________________________________
Самое раннее её посещение, как зафиксировано медицинской наукой, было отмечено на Мальте в 1510 году. В 1577 году молодая инфлюэнца переросла в страшную эпидемию, которая перебралась из Азии в Европу, чтобы утихнуть в Америке. В 1580 г. новая эпидемия гриппа поразила Европу, Азию и Америку, убив стариков, слабых и инвалидов. В Мадриде смертность была огромной, только в Риме от него умерло 9000 человек. В 1590 году инфлюэнца появилась в Германии; оттуда она перешла в 1593 году во Францию и Италию. В 1658-1663 годах она посетила только Италию; в 1669 году – Голландию; в 1675 году – Германию и Англию; а в 1691 году – Германию и Венгрию. В 1729 году вся Европа ужасно пострадала от этой «невинной» гостьи. Только в Лондоне за первую неделю от неё умерло 908 человек; всего более 60 000 человек пострадали от неё, и 30 процентов населения умерли от катара верхних дыхательных путей и инфлюэнцы в Вене. В 1732 и 1733 годах в Европе, Азии и Америке появились новые эпидемии гриппа. Он был почти таким же всеобщим в 1737 и 1743 годах, когда в Лондоне от него умерло за одну неделю более 1000 человек. В 1762 году эпидемия бушевала в британской армии, находившейся в Германии. В 1775 году от него погибло почти бесчисленное количество крупного рогатого скота и домашних животных. В 1782 год за один день в Петербурге заболело 40 000 человек. В 1830 году инфлюэнца совершила успешное кругосветное путешествие и единственный раз, как предвестник холеры. Она снова возвращалась с 1833 по 1837 год. В 1847 году она убила в Лондоне больше людей, чем сама холера. Во Франции в 1858 году она снова приняла характер эпидемии.
Из петербургской газеты «Новое время» мы узнаём, что д-р Хирш доказал, что с 1510 по 1850 год было более 300 сильных эпидемий гриппа или инфлюэнцы, как общих, так и местных, тяжелых и слабых. Следовательно, по приведенным выше данным, грипп, проявившийся в этом году в Петербурге весьма слабо, едва ли можно назвать «русским». То, что известно о его характеристиках, напротив, показывает, что он имеет наиболее беспристрастную космополитическую природу. Необычайная быстрота, с которой он действует, обеспечила ему в Вене прозвище Blitz catarrhe. Он не имеет ничего общего с обыкновенным гриппом, который так легко подхватить в холодную и сырую погоду; и, по-видимому, он не вызывает специфического заболевания и его можно локализовать, но он влияет только самым фатальным образом на нервную систему и особенно на легкие. Большинство смертей от гриппа происходит вследствие паралича легких.
Все это очень важно. Болезнь эпидемическая, но не заразная; она распространяется везде, как в чистых, так и в нечистых местах, как в санитарных, так и в антисанитарных условиях, и, следовательно, совершенно очевидно не нуждается в исходных очагах заражения. Эпидемия, которая распространяется мгновенно, как воздушный поток, охватывая целые страны и части мира, поражая в одно и то же время моряка посреди океана и царственного отпрыска в его дворце; голодного беднягу из района Уайтчепел, по уши в грязи, и аристократа на своём высокогорном курорте, подобным Давосу в Энгадине,4 где речи быть не может об отсутствии санитарии.  Такая болезнь не может идти ни в какое сравнение с эпидемиями обычного типа, например, такими, как холера. Также нельзя считать, что она вызвана паразитами или микроскопическими микробами того или иного рода. Чтобы доказать ошибочность этой идеи в своём случае, милая старая инфлюэнца самым свирепым образом атаковала самого Пастера, «убийцу микробов», и множество его помощников. Не кажется ли поэтому, что причины, вызвавшие инфлюэнцу, были скорее космическими, чем бактериальными; и что их следует искать скорее в тех ненормальных изменениях в нашей атмосфере, которые за последние несколько лет чуть не привели в замешательство и не сместили времена года по всему земному шару, – чем в чем-либо другом?
Уже не впервые утверждается, что все такие загадочные эпидемии, как нынешняя инфлюэнца, происходят из-за аномального обилия озона в воздухе. Несколько известных врачей и химиков до сих пор соглашались с оккультистами, признавая, что безвкусный, бесцветный и непахучий газ, известный как кислород — «поддерживающий жизнь» всего, что живёт и дышит, — действительно иногда вызывает семейные проблемы среди своих же коллег и братьев, когда он пытается превзойти их по объему и весу и становится тяжелее, чем обычно. Одним словом, кислород становится озоном. Это, вероятно, объясняет предварительные симптомы инфлюэнцы. Опускаясь и распространяясь по земле с необычайной быстротой, кислород, конечно, произвёл бы ещё большее горение, отсюда страшный жар в теле больного и паралич довольно слабых легких. Что говорит наука об озоне? «Именно изобилие последнего под мощным воздействием электричества в воздухе вызывает у нервных людей то необъяснимое чувство страха и депрессии, которое они так часто испытывают перед грозой». И опять: «количество озона в атмосфере изменяется в зависимости от метеорологических условий по законам, пока неизвестным науке». Как она мудро говорит, определенное количество озона необходимо для дыхания и кровообращения. С другой стороны, «слишком большое количество озона раздражает органы дыхания, а избыток его более 1% в воздухе убивает того, кто его вдыхает». Это происходит по довольно оккультным принципам. «Настоящий озон — это эликсир жизни», — говорится в «Тайной доктрине», Т. 1, стр. 144, 2-я сноска. Пусть читатель сравнит сказанное выше с тем, что найдёт в том же сочинении о кислороде, рассматриваемом с герметической и оккультной точек зрения (см. стр. 113 и 114, Т. II), и он сможет лучше понять, что думают некоторые теософы о нынешней инфлюэнце.
Отсюда следует, что мистически настроенный корреспондент, написавший статью для газеты «Новое время» (№ 4931, 19 ноября по старому стилю 1889 года), давая здравый совет насчёт только что появившейся инфлюэнце, знал, о чем говорил. Резюмируя эту мысль, он заявил следующее:
«Таким образом становится очевидным, что действительные причины этого одновременного распространения эпидемии по всей Империи при самых различных метеорологических условиях и климатических изменениях следует искать не в неудовлетворительных гигиенических и санитарных условиях… Причины, вызвавшие болезнь и заставившие ее распространиться, возлагаются не только на врачей, но и на метеорологов, астрономов, физиков и естествоиспытателей в целом, официально и полностью отделённых от медиков».
Это вызвало у профессионалов целую бурю. Скромное предложение было табуировано и высмеяно; и еще раз азиатская страна (на этот раз Китай) была принесена в жертву как козёл отпущения за грех ФОХАТА и его слишком активного потомства. Когда королевские особы и правители этой подлунной сферы будут достаточно истреблены гриппом и другими родственными и неизвестными бедствиями, возможно, придёт черед дидимов 5 от науки. Это будет лишь справедливым наказанием за их пренебрежение к «оккультным» наукам и принесение истины в жертву личным предрассудкам.
________________________________________
Тем временем началась последняя предсмертная песня лебедя этого цикла; лишь немногие внимают ему, так как у большинства есть уши только для того, чтобы не слышать, а глаза — чтобы оставаться слепыми. Однако те, кто это делает, находят циклическую песню грустной, очень грустной и далеко не мелодичной. Они утверждают, что, кроме гриппа и других зол, половине населения цивилизованного мира грозит насильственная смерть, на этот раз из-за самомнения мужей точных наук и всепоглощающего эгоизм умозаключений. Это то, что новое увлечение «электрическим освещением» обещает каждому большому городу до того, как умирающий цикл превратится в труп. Это факты, а не какие-то «безумные домыслы невежественных теософов». В последнее время агентство Рейтер почти ежедневно присылает подобные приятные предупреждения об электрических проводах вообще и об электрических проводах в Америке в особенности:
Ещё одна авария со смертельным исходом из-за системы проводов верхнего электрического освещения произошла сегодня в Ньюбурге, штат Нью-Йорк. Оказывается, лошадь, проходя мимо, задела мордой железную стойку навеса и упала замертво. Человек, который бросился помогать поднимать животное, взялся за недоуздок и тут же упал замертво, а другой человек, попытавшийся поднять первого, получил ужасный удар. Причина несчастного случая, по-видимому, заключалась в том, что электрический провод провис и лежал на железном стержне, идущем от стойки навеса к зданию, и электрический ток тёк по стойке в землю. Изоляционный материал провода полностью пропитался дождем. («Morning Post», 21 января)
Это радостная перспектива, и она действительно выглядит так, как если бы это была одна из «последних песен лебедя» практической цивилизации. Но в Галааде есть бальзам — даже в этот одиннадцатый час нашего ломающего челюсти и пинающего правду века. Бесстрашные священнослужители набираются смелости и осмеливаются публично выражать свои истинные чувства, с полным презрением к «совершенному вздору дешёвой «религиозной болтовни», которая столь распространена в наши дни». 6 Они ежедневно собирают новые силы; и до того консервативные ежедневные газеты не боятся позволять своим корреспондентам, когда того требует случай, набрасываться на почтенные лица Канта и миссис Гранди. Верно, одна тема, выявившая в «Morning Post» полезную, хотя и неприятную правду, была достойна такого исключения. Один корреспондент, м-р В.М. Хардиндж, говоря о сестре Розе Гертруде, которая только что отплыла на «остров прокажённых», находящийся на острове Молокаи, предлагает, чтобы «портрет этой молодой леди каким-то образом был добавлен в одну из наших национальных галерей», и добавляет:
«М-р Эдвард Клиффорд, несомненно, был бы подходящим художником. Я, например, охотно внес бы свой вклад в то, чтобы какой-нибудь приличный художник запечатлел чьё-либо лицо, сохранившее такую святую душу. Эта тема (увы, слишком редко встречающаяся в Англии) должна быть более плодотворной, чем наставления». 7
Аминь. На наставления и разговоры в модных церквях люди могут рассчитывать, а действительно практического, христоподобного труда в повседневной жизни — за исключением тех случаев, когда она ведёт к восхвалению и упоминанию имён якобы филантропов в государственных газетах — мы совсем не видим. Более того, такая тема, как добровольная Голгофа, выбранная сестрой Розой Гертрудой, действительно «слишком редка» где угодно, не говоря уже об Англии. Юная героиня, как и её благородный предшественник, отец Дэмиен,8 является истинным теософом в повседневной жизни и практике — последнее является величайшим идеалом каждого подлинного последователя религии Мудрости. Перед таким трудом практическая теософия, религия и догма, богословские и схоластические различия, более того, даже само эзотерическое знание являются лишь второстепенными аксессуарами, случайными деталями. Все это должно уступить место и исчезнуть перед альтруизмом (разумеется, настоящим буддо- и христоподобным альтруизмом, а не теоретической болтовней позитивистов), как мерцающие язычки газового света в уличных фонарях бледнеют и исчезают перед восходящим солнцем. Сестра Роза Гертруда — не только великая и святая героиня, но и духовное таинство, Эго, которое нельзя понять только с интеллектуальной или даже психической точки зрения. Совершенно верно, мы слышим о том, что целые женские монастыри вызвались на такую же работу на острове Молокаи, и мы с готовностью верим этому, хотя это заявление сделано больше для прославления Рима, чем ради Христа и Его работы. Но, даже если это правда, предложение не имеет аналогов. Мы знали монахинь, готовых пройти через горящую прерию, чтобы убежать от монастырской жизни. Одна из них в агонии отчаяния призналась, что смерть сладка и что даже перспектива физических мук в аду предпочтительнее жизни в монастыре и её нравственных мук. Для них перспектива купить несколько лет свободы и свежего воздуха ценой смерти от проказы — не жертва, а выбор меньшего из двух зол. Но случай сестры Розы Гертруды совсем другой. Она отказалась от личной свободы, от тихого дома и любящей семьи, от всего дорогого и близкого молодой девушке, чтобы ненавязчиво совершить дело величайшего героизма, самую неблагодарную задачу, которой она не может спасти от смерти и страданий своих ближних, а может только успокаивать и облегчать их нравственные и физические муки. Она не стремилась к пустой славе и избегала восхищения или даже помощи от людей. Она просто выполняла приказ своего УЧИТЕЛЯ –  до самой последней буквы. Она приготовилась быть в этой жизни неизвестной и бескорыстной, верной до смерти, которой бы предшествовали годы непрекращающихся физических страданий от самой отвратительной из всех болезней. И делала она это не как книжники и фарисеи, исполняющие предписанные им обязанности на открытых улицах и в публичных синагогах, а воистину, как повелел Учитель – одна, в укромной комнатке своей внутренней жизни и лицом к лицу только со «своим Отцом, который втайне», пытаясь скрыть величайшее и благороднейшее из всех человеческих деяний, как другой пытается скрыть преступление.
Поэтому мы правы, говоря, что в нашем веке, во всяком случае, сестра Роза Гертруда, как и отец Дэмиен до неё, являются духовным таинством. Она — редкое проявление «высшего Эго», свободного от оков всех элементов его низшего эго, испытывая влияние этих элементов лишь в той мере, в какой заблуждение её земного чувственного восприятия (в отношении религиозной формы) кажется истинным свидетельством того, что все еще остается человеческим в ее Личности, а именно ее способность к рассуждению. Отсюда неустанное и неутомимое самопожертвование таких натур ради того, что кажется религиозным долгом, но что, здраво рассуждая, является самой сущностью или esse 10 дремлющей Индивидуальности, — «божественное сострадание», которое есть «не атрибут», а поистине «закон законов, вечная гармония, «Я» Алайи». 9 Именно это сострадание, выкристаллизованное в самом нашем существе, шепчет днем и ночью таким, как отец Дэмиен и сестра Роза Гертруда: «Может ли быть блаженство, когда есть страдающие? Можешь ли ты быть спасённым, когда услышишь, как плачут другие?» Тем не менее, «личность», ослепленная учением и религиозным воспитанием, не признаёт реального присутствия и природы ВЫСШЕГО Я, его голоса, но смешивает его в беспомощном невежестве с внешней и чуждой формой, которой её учили  рассматривать как божественную Реальность — эта личность посылает к небу и вовне мысли и молитвы вместо того, чтобы обращать их внутрь, ведь исполнение их в СЕБЕ. Она говорит прекрасными словами Данте Россетти, но с более высокой просьбой:
. . . . . . Вот! Принят твой закон,
И по нему моя любовь должна
Служить тебе и чтить;
И радостью душа моя полна,
Что при тебе могу слугою быть. 11
Как такая слепота глубоко укоренилась в человеческой природе? Восточная философия отвечает нам двумя очень важными словами среди множества других, неправильно понятых нашим нынешним поколением слов — майя и авидья, или «иллюзия», и то, что является скорее противоположностью или отсутствием знания в смысле эзотерической науки, а не «невежество» как обычно переводится.
Большинству наших нечаянных критиков все вышесказанное, без сомнения, покажется некоторыми учеными словами и речами миссис Партингтон. 12 Те, кто верят, что знают все тайны природы, как свои пять пальцев, а также те, кто утверждает, что только официальная наука имеет право решать за человечество проблемы, сокрытые глубоко в сложном строении человека, никогда не поймут нас. И, не в силах понять наш истинный смысл, они могут, возвысившись до шаблонов современного отрицания, попытаться, как всегда, разметать своими научными швабрами воды великого океана оккультного знания. Но волны Гупта-видьи не достигли этих берегов, и поэтому у них лишь жижа и лужи, и суровая борьба с ними окажется столь же неравной, как борьба миссис Партингтон с водами Атлантического океана. Что ж, в любом случае это мало что значит, поскольку тысячи теософов легко поймут нас. Ведь земной сторожевой пес, прикованный к материи предрассудками и предубеждениями, может лаять и выть на птицу, летящую над густым земным туманом, — но он никогда не может остановить её полёта, и наши внешние и ограниченные пять чувств не могут помешать нашему внутреннему восприятию исследовать, открывать и часто решать проблемы, скрытые далеко за пределами досягаемости этих чувств, а значит, и за пределами способностей различения тех, кто отрицает шестое и седьмое чувство в человеке.
Серьёзный оккультист и теософ, однако, видит и распознает душевные и духовные тайны, а также глубокие тайны природы в каждой пылинке, равно как и в гигантских проявлениях человеческой природы. Для него повсюду существуют доказательства существования всемирного духа-души, и крохотное гнездо колибри таит в себе столько же загадок, сколько и золотое яйцо Брахмы. Да, он сознает всё это и, преклоняясь в глубоком благоговении перед тайной собственной внутренней святыни, повторяет с Виктором Гюго:
Le nid que l’oiseau b;tit
Si petit
Est une chose profonde.
L’;uf, ot; de la for;t
Manquerait
A l’equilibre du monde.

«Гнездо, свитое птичкой, мало,
Но всё же это целое событие.
Яйцо, снесённое в лесу,
Нарушает равновесие мира».

Е. П. Блаватская
«Люцифер», февраль 1890 года

1 «1890! – В новогоднее утро», «Люцифер» январь 1890 года, см. брошюру Е.П.Б. «Оккультные символы и практика», стр. 8. – Ред.
2 Так проходит земная слава (лат.) – прим. пер.
3 Influential также переводится влиятельный – прим. пер.
4 «Достопочтенный полковник Джордж Нейпир не будет присутствовать на похоронах своего отца, лорда Нейпира Магдальского, в результате тяжелого приступа гриппа, случившегося в Давосе, Швейцария» — газета «Morning Post» от 21 января 1890 года.
5 Фома Дидим или Фома Близнец, прозвище Фомы неверующего – прим. пер.
6 Преп. Хью Б. Чепмен, викарий церкви Святого Луки, Камберуэлл, в газете «Morning Post» от 21 января.
7 Там же
8 См. «Ключ к теософии», стр. 239, что теософы думают об отце Дэмиене.
9 См. «Голос Безмолвия», стр. 69 и 71.
10 бытие (лат.) – прим. пер.
11 Данте Габриэль Россетти «My lady, thy delightful high command» «Моя госпожа, твое восхитительное высокое повеление» — прим. пер.
12 Бенджамин Пенхаллоу Шиллабер, американский редактор и юморист, часто писавший от имени вымышленного персонажа миссис Партингтон.