«Путь» июль 1887 года
Поэты являются провидцами расы. Их лучшие произведения нисходит из интуитивных высот, где они обитают, передавая истину, находящуюся за пределами разума. Они иногда сами не понимают даже того, что через них передается. Они как высокие корабельные сосны, возвышающиеся над всем лесом и достигающие необычной высоты, где могут поймать самые ранние и поздние солнечные лучи, которые продлевают их день намного больше, чем для более низких деревьев. Они проникают в необычные верхние потоки, чей шепот редко спускается к толпе.
Как бы ни были разнообразны формы их выражения, сердца их гармоничны. Они всегда бывают пророками, передающими божественное откровение, полученное на горе, и в наши дни они почти единственные пророки, которых мы имеем. Поэтому подбор их заявлений на такую необычную тему делается не ради удовольствия. Когда обнаруживается, что при независимом друг от друга творении, они находятся в глубоком согласии относительно реинкарнации, напрашивается неизбежный вывод, что их единое вдохновение означает что-то, а именно, что к их благой вести стоит прислушаться.
Можно возразить, что эти стихи являются лишь мечтательными излияниями в духе психоза, без реальной привязанности к прочной основе, на которой базируется вся здравомыслящая поэзия. Они являются заскоками в умах гениев, отображающие слабость людей, сильных во всем остальном. Но нельзя отмахнуться от такого единодушного мнения, особенно когда оно способствует решению тайны жизни. Все поэты верят в бессмертие, хотя лишенные помощи разум и наблюдательность не могут продемонстрировать это. Некоторые неопытные люди высмеивают тот факт, что почти все поэты пишут про любовь — наиболее нелогичное и воздушное чувство. Но самое глубокое чувство мира питается достоверностью этих «расплывчатых» истин. Таким образом, присутствие реинкарнации в кредо поэтов может сделать нас мужественными, чтобы довериться собственным впечатлениям, так как «все люди в душе поэты». В то, что они посмели опубликовать, мы можем рискнуть поверить и найти в этом источник силы.
Хорошо известно, что восточная поэзия изобилует мыслями о реинкарнации. Но поскольку наша цель состоит в том, чтобы продемонстрировать преобладание той же мысли среди наших поэтов, большинство из которых являются полностью независимыми от восточного влияния, мы ограничимся рассмотрением спонтанных высказываниях американских и европейских поэтов. Мы увидим, что подавляющее большинство из самых высоких поэтов Востока склоняются к той же мысли, и многие из них не колеблясь, признают ее.
Наше исследование простирается на четыре части.
I. Американские поэты.
II. Английские поэты.
III. Европейские поэты.
IV.Поэты-платоники.
Если кто-либо из читателей знаком с другими поэтическими выражениями реинкарнации, мы будем очень признательны им, если они любезно сообщать нам имеющуюся у них информацию.
Реинкарнация в американской поэзии.
ЧАСТЬ I.
ПРЕДСУЩЕСТВОВАНИЕ
Когда по шумным улицам гулял,
Полузабытое лицо я увидал,
Едва ль на смертном берегу
Его улыбку вспомнить я могу.
В толпе веселой, озорной
Я весь дрожу от песни неземной,
Чьи звуки ритмов золотых
На звездах, может, слышал я других.
В приделах храма я остановлюсь,
Служителя молитвой помолюсь.
И то, на что сейчас смотрю.
В каком-то странном свете узнаю.
Мистерий словно ту картину всю
Прообразами в сердце я храню.
Стою как будто на закате дня
На берегу том чуждом для меня.
И кажется, что с детства мне знаком
Средь волн и пены отчий дом.
Навстречу мне корабль плывет
И что за новость он несет
Могу я предсказать. Пророка весть –
Из жизни прошлой, а не той, что есть.
Как вспышка весть вдруг нам из глубины
Души приносит знанье: не как сны,
Что смутно на рассвете весть дают,
Потом умрут, но весть здесь ослепит
Наш бренный ум, как молния пронзит.
Чтобы былые мысли, память оживить,
Мысль нам в былое нужно возвратить
По путанному, дикому пути
Бесчисленных эонов; далеко
Та память, как в небе звезды высоко,
Неведома, тускла, изящность чья
На гранях космоса едва жива.
Пол Гамильтон Гейн.
ТАЙНА.
Бежит между дерев река
И вьется средь лугов,
Открылись сосны между гор,
Меж голубых холмов.
Один высокий острый пик
На солнце заблестел,
Я видел реку моих снов
И гору, что воспел.
Не память там меня вела,
Но всё ж пути я знал,
Что всё знакомо, каждый шаг
Сильнее ощущал.
Я эти прежде берега
Не попирал ногой.
Не любовался взор еще
Той горною грядой.
Знакомый некто, всё ж чужой
Меня сопровождал,
Забытой некой жизни след
Никак не отставал.
То было ль тонким, смутным сном
Иль проблеск сквозь века?
Но горы тайну сохранят,
И промолчит река.
Д.Г.Уиттьер
Из «МЕТЕМПСИХОЗА СОСНЫ».
Когда покроет тусклый лунный свет
Знакомые поля все тайною вокруг,
Когда же пробудится призрачная суть
В цветках, деревьях вдруг,
Другая жизнь, жизнь дня ошеломит
Прошедшее и настоящее переплелись
И вспомним мы огромные миры
Где наши ноги шли.
Так, часто, свет луны ума немой
Вдруг сделает мысль внешнюю; врата
Открылись, чудно через них пришли
Секреты снов тогда;
Источник впечатлений глубоко
Пророс в мерило правды и ума,
Чрез все века и времена,
Все виды разума.
Коснулись зверя низшей жизни здесь
От хаоса процесс в веках идет
Пока его дыханье Божие
К гармонии сведет.
Виденья внешние не то, что есть внутри
В канонах не найдет ответа человек;
Мы чувствуем, что были мы всегда
И будем мы вовек.
В миг редкий память восстает моя,
Когда намек осознается мной,
Что где-то и когда-то в мире я
Высокой был сосной.
Бейярд Тейлор.
ПОЭТ НА ВОСТОКЕ.
В страну на Востоке поэт пришел,
Когда была весна,
Невестой прекрасной ее нашел,
Что так стройна, юна,
Он знал ее, его родной землей
Была эта страна.
И в видимых формах было все там
Из ранних, ценных снов,
Смеялись видения эти над ним
У западных берегов
Иль при закате солнца в лучах,
Сверкая меж облаков.
Баярд Тейлор.
МЕТЕМПСИХОЗ.
Что я божественен, известно мне.
Рассыпанных по землям вижу я
Ракушек и чешуй, что как-то раз
Скрывали существо мое в себе.
Я думаю о формах, в тех, что был
До этой совершенной, что есть Бог.
Ведь с гор, из моря я пришел,
И из пустыни, из пещер земли,
Из катакомб, частей старых миров.
На горных пиках духом был тогда,
В долинах бризом, ветром кочевым
И гласом, бороздящим космос.
Я прежде Ромулом и Ремом был;
Ниневией и Вавилоном был.
Я был и есть, и буду я вовек,
И развиваться буду без конца.
Сто лет среди травы я рос, дрожа,
Трилистником на склоне Иды,
Сто лет прошло в лиловом вихре
Цветов неярких, что женщины из Трои
Бросают на умерших своих.
Во мраке обитал и под землей,
Потом и в венах, в сухожилиях сосны
На одиноком острове, где из Киклад
Могучий ветер как левиафан
Пахал по морю, и из этих мест
Пугающую тишь он насылал.
И век прошел как день один.
Что прах есть для души бессмертной?
Вдох и не больше. И все же помню один час
Бесценный, тот час, когда с небес
Я птицей опускался ближе все к земле
Все ближе, ближе, пока я не задел крылом
Каштанов ветви, где бурлил поток
Стремглав бросаясь в пропасть; и там
В ущелье цветы срывая, женщина
Гуляла, чьи формы так божественны,
Что не сравнится с ней никто под небом.
Я мысль пленил ее. Я подарил мечту,
Укрылся в лоне у нее и спал
С утра и до полудня, когда ж во взоре мысль
Была все слаще, однажды осенью,
В ночи издал я резкий низкий крик,
Как делают младенцы все при родах,
Итак, пришел на эту землю я,
Чтобы ходить здесь в форме человека,
Сносить отважно любое состоянье,
На шаг, на класс, на цикл быть ближе к Богу.
Т. Б. Олдрич
ТЫСЯЧУ ЛЕТ НАЗАД.
Ты и я в духовной стране
Тысячу лет назад,
Берег в набежавшей волне,
Прилив, а затем откат,
Клялись любить во веки веков
Тысячу лет назад.
Ты и я в тени лесной
Лет девятьсот назад
Слышал голубя я весной
Говор его глуховат,
Клялись любить во веки веков
Лет девятьсот назад.
Ты и я вон там на звезде
Лет восемьсот назад
Видел чудный свет вдалеке
И был он странноват.
Все изменяется, но не любовь
Теперь, как давно назад .
Ты и я в нормандских дворцах
Лет семьсот назад
Слышал я стража на стенах,
Зов трубы, как набат,
«Ton amour sera tojours» (1)
Лет семьсот назад.
Ты и я, в Германии мы,
Лет шестьсот назад.
Тогда я надел красный крест,
Не плачь, я вернусь назад,
В вечном потоке жизни опять
Родной я встречу взгляд.
Ты и я на сирийских полях
Лет пятьсот назад
Дикий огонь в нашей крови
Ярче во сто крат.
Все умирает, но любовь живет
Теперь, как давно назад.
Ты и я в тенистой земле
Четыреста лет назад
Растения странные на гряде,
И ветер здесь влажноват.
Реальна только любовь одна
Я знанию этому рад.
Ты и я, в Италии мы
Лет триста назад
Жил в вере и Божьих делах,
Костры так ярко горят,
Все ново и истинно всё ж всегда
Лет триста назад.
Ты и я у южных морей
Лет двести тому назад
Легкий бриз несет аромат,
Испанский язык родней,
Жизнь из одних услад.
Медленно в песне время течет
Лет двести тому назад.
Я и ты посредине снегов
Сто лет тому назад
Тихую строгую жизнь вели
И каждый из нас был рад
Навстречу смерти вместе мы шли,
Сто лет тому назад.
Ты и я только вчера,
Когда был модный парад,
Любовь, ты помнишь меня?
Я видеть тебя вновь рад.
Клятву любви сохранили мы, данную
Тысячу лет назад.
Чарльз Г. Леланд
ПОСЛЕДНЯЯ МЫСЛЬ.
Какая мысль важней?
Душа ли стремится к ней?
В ней духа есть ли азы,
И сила есть ли грозы?
Пророчества в ней след,
(Нетварного огня в ней свет),
Иль штаммы памяти, что дал
Бесчисленный ряд предков в дар?
Где путь стопам я нахожу?
Сменил уж множество дорог.
Я ближе, ближе подхожу
К Тебе, о, вечный Бог?
Как человеку возрасти,
Меняясь медленно в пути,
До совершенства Твоего?
Какая мысль важней всего?
Я смутно помню, на ходу
Твой голос слышал с высоты,
В Эдемском райском том саду:
«Богом творений будешь ты».
Они преследуют меня,
И ускользают, потом вися
Над горизонтом, тают!
Какая мысль последняя бывает?
Что если я когда-то был
Мельчайшая из клеток, пыль,
Намек на жизнь, что Бог призвал
Расти и сил на это дал,
Чрез долгий блещущий рассвет,
Оставив на земле Свой след?
Что если форму мне придал
Такую, в жизнь меня призвал
Душой-цветком в Эдемском том раю?
Мне плохо, в одиночестве стою,
Зову Его (он мне не отвечает):
Какая мысль последняя бывает?
И от микроба мириады лет
До человека! И вослед
От человека ж к Богу, помоги!
И от отчаянья меня убереги!
Я Бога вижу, но не знаю!
Какая мысль высокою бывает?
И, наконец, услышал я
Ответ с небес средь бела дня…
И шелест крыльев слышан был,
Присутствие каких-то сил.
Все ближе, ближе подходя
В тумане при рассвете дня!
Умрем, чтоб смерть вновь победить
Могилу страшную разворотить.
С последним вздохом вновь,
Пусть расцветет любовь!
Любовь! Родится вера из нее!
Смерть же – презренье для нее!
Наполнит землю, небеса собой,
Бог есть любовь, глаза открой,
Жизнь есть любовь, напоминаю вновь.
И мысль последняя – любовь.
Морис Томпсон
Из «ПОЭМЫ, ПРОЧИТАННОЙ В УНИВЕРСИТЕТЕ БРАУНА»
Что за секрет заблудший этот ум?
Он просыпается в оправе разных сил
Пришелец в мире удивительном и новом.
Приносит он инстинкт с какой-то сферы,
И чувства тонкие ее знакомы все,
По бессознательной привычке сна
Она зовет, ей повинуются они. Виденье
Предстает пред любопытным оком, и ухо
Учится распознавать членораздельный воздух
В своих невидимых отделах, и язык
Урок чудесный получает с остальными,
И посреди послушной той толпы
Обученных служителей, ум движется вперед,
Чтоб тайны отыскать вновь найденного дома.
Н. П. Уиллис
К указанному выше можно добавить уже напечатанные в журнале «ПУТЬ» стихи: «Дождь в летнее время», Г. У. Лонгфелло, «Сумерки» Дж. Р. Лоуэлла, «Смотря на запад с берегов Калифорнии» и отрывки из «Травинок» Уолта Уитмена
1) Фр. Всегда будет твоя любовь. — Прим. пер.