«Путь» август 1886 года
Дух суфизма лучше всего выражает двустишие Катеби:
«Вот, прошлой ночью песню соловей
На кипарисе пел среди ветвей,
Услышав жалобную трель в саду,
Пролила роза чистую слезу».
ЗАМЕТКИ О ДЖАЛЛАЛАДДИНЕ РУМИ — Продолжение:
Из-за недостатка места мы не можем дольше останавливаться на чудесах этого замечательного человека, о котором Шамс Teбризи когда-то утверждал, что «всякий, кто хотел бы видеть снова пророков, должен только посмотреть на Руми, обладавшего всеми их качествами; особенно тех пророков, кто получал откровения через ангелов или видения. Главным его качеством была безмятежность ума с совершенной внутренней верой и сознанием того, что он был одним из избранников Божиих. Пойдите и взгляните на Руми, если хотите понять значение выражения: «образованные являются наследниками пророков», а также что-то сверх того, о чем я не хочу здесь говорить».
Следует добавить несколько отрывков из бесед Руми. Это были его последние наставления: «лучший из человечества – тот, кто приносит пользу людям» и «лучшая речь – та, которая коротка и соответствует теме». Руми однажды на похоронах говорил так: «Обычные чтецы свидетельствуют о том, что умерший жил мусульманином. Мои певцы, однако, свидетельствуют, что он был мусульманином, верующим и возлюбленным Бога». Он добавил: «Кроме того, когда человеческий дух после нескольких лет заключения в клетке или темнице тела, наконец, получает свободу и крылья для полета к источнику, откуда он пришел, разве это не повод для радости, благодарения и танцам? Душа в экстазе парит в присутствии Вечного и возбуждает других испытать свое мужество и самопожертвование. Если заключенный освобожден из темницы и облачился во славу, то кто бы сомневался, что радость уместна? Точно так же, смерть святого является аналогичным случаем». Однажды, когда его попросили побеседовать с учеными, он сказал: «Дерево, увешенное фруктами, склоняет ветви к земле. В это время сомнения и противоречия мешают садовникам собрать плоды и наслаждаться ими. Дерево поднимает голову к небу. Могут тогда садовники надеяться, чтобы сорвать и есть его плоды?»
Главным произведением Руми и справочником суфизма является «Месневи» (Маснави) обычно известное как «Mесневи Шериф» или «Святое Месневи». Это действительно одна из самых известных книг Востока, которую изучают и комментируют, когда догматическая религия не может объяснить эзотерической истины.
Из предисловия мы приводим следующее:
«Эта книга состоит из рифмованных двустиший (Маснави, Месневи). Она содержит коренные корни корней одной (единственно истинной) религии (ислама). Она раскрывает тайны воссоединения и истинных знаний. Она является великим правоведением Бога, самым чудесным законом божества, наиболее явным свидетельством божественного существа. Ее сияние «подобно светильнику в стекле» (1), лучи которого ярче утренних лучей. Он рай для сердца с источниками и листвой. Один из таких источников называется «кладезем сальсабиль» (2) братией этого религиозного ордена (3) но, святые и те, кто наделен чудесными способностями, называют его «хорошей стоянкой» (4) и «местом отдыха». (5) Благочестивый пусть ест и пьет здесь, и праведник пусть радуется и довольствуется здесь. Подобно египетскому Нилу это напиток для больного, но иллюзия для народа фараона и для богохульников. Бог, да прославится имя Его, сказал: «Посредством нее Он многих вводит в заблуждение, и многих наставляет на прямой путь. Однако вводит Он в заблуждение посредством нее только нечестивцев».(6)
«Эта книга – утешение для человека, избавитель от забот. Она – изложение Корана, распространение духовной пищи и усладитель для нрава. Она написана «руками уважаемых книжников» (7), которые написали в ней запрет: «Пусть никто кроме чистого не коснется ее» (8) Это (откровение) «ниспосланное (с высот) от Господа (всех) миров» (9), к которому тщеславие не приблизится ни спереди, ни сзади, (10) за которым Бог наблюдает и охраняет, являясь «лучшим из хранителей» (11) и «самым милосердным из милосердных», (12) которому принадлежат (много) титулов, из которых высшее – Бог, да прославится имя Его».
Далее он пише: «Я приложил усилие, чтобы написать эту книгу рифмованными двустишьями, которые содержат необычные и редкие рассказы, красивые изречения и намеки, путь для правоверных, сад для благочестивых, она скупа на выражения, но обильна на приложения». Говорят, что «Месневи» содержит двадцать шесть тысяч шестьсот шестьдесят двустиший и большую часть из них следует привести здесь, но размеры статьи не позволяют этого. Мы предлагаем несколько произвольно выбранных фрагментов.
Силач своею силой и камни разобьет,
Луну ж расколет сила, что людям жизнь дает.
Лишь сердце чуть откроет с секретами мешок,
Душа же сразу ввысь летит, путь ее высок.
Когда душа чуть приоткроет тайны небес,
То превратится мир в пожар, сжигающий лес.(6 гл.)
Восторг святого от взора Бога, чертог
Его есть тайна, он – жених, невеста – Бог.
Невесту под чадрой всяк может лицезреть,
Один жених на прелести может смотреть.
Пред всеми явится она лишь под чадрой,
Пред женихом одним лишь блещет красотой.(6 гл.)
Кому дары здесь высших знаний не даны,
В том веры нет, лишь вздохи о любви слышны
По виду он согласен и не лезет в спор,
Чтоб избежать названья худшего, чем вор.
Все, кто не верят, что Бог есть все во всем,
Те чепухой все назовут в рассказе сём. ( 8 гл)
Если (человек) в жизни не достиг сил, то он ноль. (8 гл.)
(Бог) Он в людях скрыт, как солнце из-за облаков.
Стремись понять. Бог знает, тайны здесь – покров.
Он – солнце духа, не на небесах, причём
Живут и ангелы, и люди в свете том.(10)
И душу оживит сей жизненный поток. (13)
Пророк уверяет, что Бог – душа всех. (13)
Мир обновляется, хотя не знаем мы,
Что постоянству смены всякие чужды.
Жизнь, как река, меняется вода всегда. (5)
Освобождаешь ночью душу от тенет,
Когда с Твоих скрижалей тайных снят запрет,
Душа как птица клетку покидает в ночь,
Она от осужденья улетает прочь,
И ночью узник забывает о цепях,
А царь о государстве и мирских делах.
Купец счета свои оставил, видит сны,
На ложах ночью князь и хлебороб равны.
Для знающего все равно, и даже днем,
Как Бог сказал: «Покой пребудет Мой на нем».
Нет дела до земного наяву ль, во сне,
Наставнику послушен, как перо руке.(5)
Подсказка знающему лишь нужна одна,
Чтоб души грубые лишить ума и сна.
И в рощах Абсолюта бродит дух его,
Душа ж легка, а тело тихо и немо.(5)
Во сне ты ношу не несешь, но сам носим.(12)
* * * * * * *
Твой сон предвкушенье грядущего, знай,
Когда в дом уходят святые, где рай.
Святые – прообраз «Дивана Семи»
«Их сон», «пробужденье» на небо вели. (12)
Сознание ночью в небытие идет,
И в море тонет, волны на берег несет.
Тело есть клетка души и ее беда.
Душа и тело целым бывают едва. (7)
Как люди, так и феи, все в клетке узники плотской. (8)
Если покровы темноты с душ наших снять,
Они словами чудо будут прорицать. (7)
По воле Бога в тело душа должна сойти,
Чтоб испытания в страданиях пройти.
Не бесконечность любит кто, а лишь предел
За ним тот бесконечное не разглядел,
Предел любит предел, но Высшая любовь,
К истоку Своему вернет любимых вновь. (9)
Мы сущность видим в зеркале небытия; (12)
Всю тьму свою и с сути пелену убрать.
Чтоб с Высшей сущностью свою жизнь сочетать,
Как медь алхимик в злато может превращать.
Оставьте «я» и «мы», не правят пусть душой.
«От Бога самость удаляет темнотой. (10)
Ты самости крупиц в себе не оставляй;
Усердно от нее себя ты очищай.
Тогда увидишь в сердце мудрость ты святых,
Без книг, учителей, наставников иных. (14)
* * Чтоб созерцать, себя от самости очисть. (14)
Любовь и душа есть тайна, скрыта она.
Приносит в жертву всегда любящий жизнь всю;
Не чтоб покорять сердца, но душу свою. (8)
Когда зажглась в душе любовь к Творцу, горя,
Она страдает, жжет, исход не находя;
Любовь есть знак любви, данный из высших сфер. (9)
Сердце с Богом, сердце – Бог, без границ оно!
Из вечности быть каждой форме суждено,
Неисчислим, многообразен весь их сонм.
Для вечности любая ведь из новых форм
В сердце святого – отраженье многих форм. (14)
Будь терпелив, мой брат, работая с иглой,
Чтоб жало совести не отняло б покой.
Кто победил, те больше тела не рабы,
Их почитают в сферах и мирах любых.
Кто демона гордыни в теле победил,
Тот солнце и луну в служенье получил.
Он многих может осветить сердцем своим;
И по сиянью солнце не сравнится с ним. (10)
Гимн сокровенный, что поют сердца святых,
Гласит: «О, части, составляющие Нет».
Из Нет пришедшие сюда на этот свет,
Оставьте жизни этой вы пустой фантом,
По Слову мысли стали «вещью» в мире сём. (8)
Этот мир – отрицание; плюс ты ищи.
Все внешние формы лишь код; суть их найди. (8)
Ведь человек не может слышать песни фей,
В них рифмы нет, и голоса их нет слабей. (8)
«Аллах, Аллах!» (13) вскричал с тоской больной,
Всю ночь терзаем сильно болью злой;
Молился он до той поры пока,
Утихло сердце, боль почти ушла.
Наутро искуситель приступил;
Сказал: «Зови погромче, что есть сил!
Услышит ли Аллах, ты подожди,
Возможно, скажет: «Вот, и Я, смотри».
Он как кирка по голове стучал;
Лед в сердце, в мысли тьму он нагонял.
Потом прямо пред ним Ильяс предстал,
«Дитя, что так встревожен ты? — сказал.
Где прежний пыл, молитва где твоя?
«Я так взывал, но не слыхал «Вот, Я»;
Знать, Бог не хочет взор свой обратить».
Ильяс в ответ: «Сказал мне Бог спешить,
Чтоб в искушенье словом ободрить,
Из пропасти печали возвести,
И что его стремление, скажи,
Само ответ уж есть на зов души,
«Приди, благой Аллах!» — мольба твоя
Содержит Мой уже ответ: «Вот, Я».
Палитра красок ослепляет разум твой,
При ярком свете они цвет теряют свой.
Все краски блекнут в темноте ночи, причем
Мы различаем их при свете лишь дневном.
Нет света ночью; мы не можем видеть цвет.
Так, по сравненью с тьмой мы различает свет.
Согласен! Свет мы можем только воспринять,
Когда от тьмы его способны отличать.
В своем учение Руми обращал внимание, прежде всего, на растворение Эго. Это учение весьма характерно для него, и основные положения распространены среди суфиев. Он учит простоте. Он рассказывает нам историю о споре между китайцами и ромеями в присутствии царя о том, кто является более умелым из двух народов в живописи.
«В искусстве красок, — молвили китайцы, —
Опередить нас лучше не пытаться!»
Но слово предоставили ромеям:
«Ну что ж, мы тоже рисовать умеем!»
Китайцам и ромеям приказали,
Чтоб расписали стены в царском зале:
Тем и другим отдав по половине,
Завесу поместили в середине.
Китайцы краски, кисти закупили
И к росписи дворцовой приступили,
Да и ромеи тоже не зевали —
До блеска стены отполировали.
Им тайна зеркала была известна:
И круг земной, и даже свод небесный
Способно зеркало изобразить,
Всю многоцветность мира отразить,
Поскольку красок буйство и горенье —
Лишь солнечного света преломленье.
Но вот китайцы завершили труд,
И входит царь произнести свой суд.
Вошел — и ахнул: в красках драгоценных
Пред ним сверкает целый мир на стенах!
Тут занавес убрали поскорее,
Чтобы взглянуть, что сделали ромеи, —
И вот правитель, крайне пораженный,
Увидел тот же мир, но отраженный.*
(Продолжение следует.)
Сноски:
- Коран XXIV, 35.
- Там же, LXXVI, 18.
- Meвлеви или танцующие дервиши.
- Коран XIX, 74.
- Там же, XXV, 26.
- Там же, II 26 (пер.Кулиев).
- Там же, LXXX, 15.
- Там же, LVI, 78.
- Там же, LVI, 79.
- Там же, XLI, 42.
- Там же, XII, 64.
- Там же, VII, 150.
- Вольный перев. Дж. Ф. Кларк.
*перевод Д. В. Щедровицкого