Жизнь в мире вечной мудрости
Говорить о бесформенной душе – значит материализовать ее, придать ей форму. Говорить о безмолвии – значит отказаться от него. Думать о душе в безмолвии – значит вторгаться и не находить ее.
Не только шум чувств превращает этот мир в мир борьбы, мешающий медитации. Сравнительно легко запереться в доме жизни, плотно закрыть внешние двери, чтобы не слышать шума царей и простых людей, борющихся за первенство. Когда это делается намеренно, тогда, действительно, человек обнаруживает, что настоящее поле битвы находится внутри него самого, а не снаружи.
Оказывается, что память, воображение, желания, мысли и чувства – это не просто слуги души, а узурпаторы, предатели, инстинктивные, необузданные, живущие своей собственной жизнью, которые распинают того, кто ищет входа в безмолвие – «Чертог Мудрости, который находится по ту сторону». [1]
Тот, кто не может приказать всем им сакраментальной фразой «умолкни, перестань» [2], должен познать горечь поражения и отчаяния; должен погрузиться в единственное известное обычному человеку безмолвие, безмолвие сна или смерти, из которого нет иного выхода, кроме бессознательного. Что бы ни значила медитация для сбитого с толку человека, несомненно, что она означает сознательное воцарение безмолвия.
Тот, кто может оставаться бдительным, пока продолжается внешняя и внутренняя борьба души, может иметь надежду, однако сама надежда лишь заманивает душу в тот или иной коридор, единственный выход из которого – снова оказаться на арене того, что не является душой.
Осознанное безмолвие, которое и есть медитация, – это тот неведомый мир, населенный только душой, в котором душа является зрителем без зрелища. И все же это способ говорить о невыразимом, при противоположных обязательствах, ибо безмолвие находится за пределами любой речи, так же как душа находится за пределами любого действия.
Для тех, чье сердце сосредоточено на словах, для кого действие – это жизнь, безмолвие является пустотой. Для того, чье сердце устремлено на край света, на конец странствия, безмолвие – это обитель души. Тот, кто входит в безмолвие, возвращается на свое место. Находящееся там невыразимое «Я» знает, что время, пространство и причинность – это всего лишь тройные названия безмолвия, в которое вплетена тройная нить всех трех миров. В этом безмолвии «душа растет, как священный цветок в тихой лагуне». [3]
Примечания:
[1] «Голос безмолвия» (ОАФ)
[2] Мк.4:39 (ОАФ)
[3] «Свет на пути» (ОАФ)
000
Приведенная выше статья была впервые опубликована в виде анонимной заметки в декабрьском номере журнала “Теософия” за 1929 год, Лос-Анджелес, стр. 84. Анализ её содержания, стиля и исторического контекста показывает, что автором является Джон Гарригес. Она была опубликована под именем Джона Гарригеса в декабрьском номере журнала “The Aquarian Theosophist” за 2014 год.