Есть старая и мудрая поговорка, что глупец поступает в соответствии со своей глупостью. Но как еще он мог бы действовать и при этом оставаться глупцом?
Даже глупец не совсем глуп, иначе он вообще не мог бы существовать. Он знает некоторые вещи, и в той мере, в какой он действует на основании того, что он знает, глупец так же мудр, как и мудрейший из мудрецов. В чем же тогда разница между самым настоящим глупцом и самым мудрым человеком?
Разве не разница в степени их знания? Знание – это безличностный владыка обоих, и этот вдадыка не признает личностей. И глупец, и мудрец — оба сеятели на жизненном поле, и каждый в равной степени пожинает то, что посеял.
Даже если бы между ними не было ничего общего, эти две крайности, глупец и мудрец, должны были бы навсегда остаться такими, какие они есть. Но поскольку жизнь едина, из этого следует, что мудрецу всегда будет мешать глупость его собратьев, пока он не осознает общие узы знаний, и не будет обращаться с глупцом не в соответствии с его глупостью, а в духе знания, что есть сострадание. Это и есть всеобщее братство. Немногим дано приобщиться к мудрости Учителей, но все в равной степени, как глупые, так и мудрые, участвуют в божественном сострадании этих Старших братьев рода человеческого и извлекают из этого пользу.
Каждый человек, в определенном ограниченном смысле, стремится к совершенству – то есть стать адептом, самому стать учителем этого, и учителем того.
Каждый человек определенным образом упражняется в братстве. Без определенной степени такой практики ни один человек не смог бы вовсе родиться, ни один человек не смог бы жить. Но наши стремления и наша практика не выходят за рамки определений и ограничений инстинкта, привычек, импульса, окружения и образования. В этом смысле любая религия являет собой определение, а любая наука – ограничение нашего понимания и нашей практики братства.
Наш опыт и наши наблюдения, возможно, говорят нам всем одинаково, что мы потерпели неудачу в массе и продолжаем терпеть неудачу по отдельности в наших усилиях достичь совершенства, упражнять всеобщее братство, воплощать мудрость. И все же, несмотря на индивидуальные и коллективные неудачи во всех направлениях, жажда совершенства, стремление к общению с себе подобными и к воплощению мудрости никогда не теряют своей власти ни над одним человеком. Это должно научить нас тому, что мы не только братья глупцу в его глупостях, которые нам препятствует, но и что мы братья Учителям Мудрости, которые нам помогают – увы, совершенно неосознанно для нас самих.
Беда глупца, конечно, не в его глупостях, а в нем самом, а значит, и во всех нас; у каждого своя дорога, которую каждый, сам того не сознавая, принимает за путь, истину и жизнь. Это так же верно для теософов, как и для всех других классов людей, то есть для душ человечества. Мы считаем само собой разумеющимся, что наше восприятие вечных истин ясное и понятное; что наше понимание их влияния на все проблемы жизни, на все наши отношения с ближними и с природой в целом является фундаментально правильным и достаточным. Одним словом, мы считаем, что знаем самих себя.
Если бы мы знали самих себя, мы бы знали свое собственное прошлое, и нам не нужно было бы учиться заново пути, истине и жизни. Если бы мы знали самих себя, мы бы знали свое будущее и не нуждались бы ни в чьем руководстве, не имели бы ни религии, ни науки, ни философии, ибо мы сами были бы воплощением совершенства – самопознания. Что отличает человека от всех существ, стоящих ниже человека? Осознание себя. И что отличает Учителей Мудрости от нас самих? Самопознание.
Если бы мы знали самих себя, мы знали бы и всех других существ, как тех, что наверху, так и тех, что внизу, потому что мы снова и снова вступали в контакт со всеми ними, общались с ними со всеми, были близки с ними со всеми – иначе каким могло бы быть осознание себя?
Что это за ключ, который Е.П. Блаватская вложила в наши руки (она не могла вложить его в наши головы или сердца)? Всеобщее братство – единая жизнь, единый закон, единый принцип поведения, которым каждое существо руководствуется само по себе, проверяя или развивая посредством собственных действий. Каждое существо действует в соответствии со своей собственной природой, пока, соединившись со всеми, не увидит лучшую природу и не примет ее как свою собственную. Огромное пространство жизни, в котором мы существуем, представляет собой океан знаний, а также море опыта и наблюдений.
Нет такого существа, каким бы божественным оно ни было, которое не было человеком. Нет такого существа, каким бы низким оно ни было на шкале бытия, которое однажды не войдёт в человеческую волну. Нет такого человеческого существа, которое однажды не станет божественным существом – Учителем Мудрости. В этом отчасти заключается смысл всеобщего братства, как учила Е.П. Блаватская, как она воплощала его – учила ему тех, кто, имея уши, не слышит, представляла его перед теми, кто, имея глаза, не видит.
Она неизменно говорила об этом с одной целью: чтобы путем изучения и сравнения мы могли отбросить все наши основные представления об эго, о действиях, об отношениях и избрать для себя фундаментальные основы религии мудрости в качестве принципов нашего бытия, мотивов нашего поведения. Она давала нам не откровение, не теорию, не систему взглядов, а синтез науки, религии и философии.
Что противостоит у теософов, как и у всех остальных людях, всеобщему братству Е.П.Б. и ее Учителей? Кто может отрицать, что эгоизм, сознательный или бессознательный, лежит в основе всех наших человеческих бед? Кто не согласится с тем, что бескорыстие, даже если оно неправильно понято, является единственной спасительной добродетелью в жизни человека? В чем источник эгоизма? Ошибочное, ложное, инфернальное представление о себе. В чем источник всякого бескорыстия? Это божественное в нас, хотя оно и распято нашим невежеством и неправильными представлениями о братстве. В чем же лекарство? В бескорыстии – просветленном бескорыстии, проявляемом через изучение и сравнение религии мудрости Учителей с представлениями об эго и действиями, превалирующими среди людей и оказывающими непреодолимое влияние на самого искреннего теософа, пока, благодаря обучению и усердию, он не начнет серьезно стремиться к самопознанию. Пока он этого не сделает, теософия остаётся всего лишь названием, Учителя – всего лишь фетишем, а братство – пустым словом.