Что такое просвещение? На это Иммануил Кант в своём эссе дал следующий ответ:
«Просвещение — это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине — это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude! — имей мужество пользоваться собственным умом! — таков, следовательно, девиз Просвещения». [1]
Об этом неоднократно писала Елена Петровна Блаватская.
«Как только исследователь покидает старую протоптанную дорогу рутины и вступает на уединённый путь независимого мышления,… он становится теософом, оригинальным мыслителем, искателем вечной истины, с «собственным вдохновением» для решения общечеловеческих задач».[2]
«… с незапамятных времен установили, что каждый должен быть своим самодостаточным кормчим и телохранителем в том, что касается видимого».[3]
Независимым мышлением обладали видные деятели этой эпохи Просвещения. Многие из них были масонами и мартинистами. В то время Санкт-Петербург посещали такие знаменитые масоны как граф Сен-Жермен и граф Алессандро Калиостро, оклеветанные как шарлатаны.
В своей статье «Был ли Калиостро «шарлатаном»?» Елена Петровна писала:
«В Англии имя этого удивительного человека оказалось обесчещенным во многом благодаря Карлейлю. Самый бесстрашный и правдивый из всех историков своего века, тот, кто ненавидел фальшь во всех её проявлениях, скрепил печатью своего честного и прославленного имени и тем самым благословил самую вопиющую из всех исторических несправедливостей, когда-либо свершённую предрассудками и фанатизмом. И все это благодаря ложным слухам, почти всегда исходившим от братии, которую он ненавидел так же, как и всякую ложь, а именно от иезуитов, живого воплощения лжи».
В Москве были ложи мартинистов. Вот что о них пишет известный русский писатель и историк литературы М. Н. Лонгинов:
«Но для нас достаточно посвятить немного места для объяснения, в общих чертах, главных оснований учения теософического и алхимического, идущих так сказать параллельно, потом сближающихся и порождающих то, что неправильно называется у нас мартинизмом.
Мистицизм можно определить так: он есть стремление изучать неизвестное, или вера в существование в мире непреложных таинственных законов, доступных пониманию одних избранных, которым дано находить смысл и значение предметов, непостижимых для простого рассудка». [4]
Свою цель мартинисты видели в духовном, нравственном совершенствовании личности, в преобразовании собственной души. Они мало уделяли внимания обрядам, принятым у масонов.
Самой заметной фигурой среди мартинистов-просветителей той эпохи был Николай Иванович Новиков. Вместе с И. Г. Шварцем они основали ложу «Гармония». Лонгинов так писал о ней:
«Ложа эта названа была «Гармонией» и была «тайною и сиентифическою». Видя беспрестанные противоречия и недоумения, встречаемые на пути искания истинного масонства, основатели той ложи постановили отложить в сторону прения о второстепенных вопросах и соединиться между собою, без различия партий, стараясь привлечь в свой союз по возможности большее число надёжных братьев и затем уже принять меры к окончательному устройству своей системы и к признанию своему в масонском мир. Члены назвали себя «братьями внутреннего ордена», как бы заявляя тем свою независимость от партий и привязанность лишь к коренным догматам масонского учения, общим для всех разнородных его систем. «Гармония» не имела вполне формальных собраний. Члены её сходились лишь для совещаний о том, каким образом установит её на прочных основаниях и искать высших степеней истинного масонства». [5]
В своей монографии о Новикове В. Боголюбов утверждает, что в московскую эпоху у Новикова созревает мысль «подействовать на общество не обличением, а воспитанием: мало отвлечённо высказывать известные моральные положения, нужно их внедрить в общество путём систематического воспитания его нравов, его вкусов, его умственных запросов…
Истинное же просвещение должно быть основано на религии, но не той официальной, какая существует в современной церкви, а какая заключена в словах евангелия». [6]
О масонстве Елена П. Блаватская писала следующее:
«Масонство, его атрибуты и современные нововведения (особенно библейский дух в нём), несмотря ни на что, приносит пользу, как на духовном, так и на физическом плане — по крайней мере, так было почти десять лет назад. Это была настоящая экклесия в смысле братского союза и взаимопомощи, единственная религия в мире, если рассматривать этот термин как производное от слова religare, «связывать» воедино, что она и делала в отношении ко всем принадлежащим к ней «братьям» – независимо от расы и веры». [7]
Именно в такое братство верили московские мартинисты. Они сделали намного больше других, и это было связано, в первую очередь, с так называемой внутренней деятельностью, связанной с нравственным совершенствованием, результатом которой явилось внешнее совершенствование, имевшее целью просвещение всего русского общества. Ведущая роль в этом случае отводилась книгоиздательской деятельности.
Фрагмент фасада дома Н.И. Новикова с типографией и складом печатных изданий. Слева изображена церковь Гребневской иконы Божьей матери на Лубянке.
В 1779 году М. М. Херасков, куратор Московского университета, предложил Н. И. Новикову взять в аренду университетскую типографию, располагавшуюся над Воскресенскими воротами Кремля.
Воскресенские ворота Кремля
Новиков значительно расширил её и менее чем за три года напечатал в ней больше книг, чем вышло из неё за 24 года её прежнего существования. Типография в этот период стала лучшим печатным заведением не только в России, но и в Европе. Уже в первый год вышло сорок пять изданий, в том числе «Эмиль и София» Жан-Жака Руссо; через два года число изданий достигло 73 наименований.
«В начале 1783 года мартинистам представилась возможность чрезвычайно распространить издательскую и книгопродавческую деятельность, которой главным двигателем был Новиков. Типографское дело, так же как и книжная торговля, были у нас в младенческом состоянии до Новикова. Типографии были преимущественно принадлежностью некоторых правительственных мест. Частная предприимчивость должна была хлопотать о разрешении сената и рисковала многим от недостатка правильной и достаточно обширной торговля книгами. …В это время правительство было занято распространением средств к образованию, и этим должно быть объяснено издание знаменитого указа 15 января 1783 года «о вольных типографиях». На основании этого акта, всякому дано было право заводить типографии и печатать в них книги под надзором полицейской цензуры…
Пример типографской деятельности, данной Новиковым, вызвал подражание не только в столицах, но и в провинциях. В конце 18 века стали открываться типографии но городам и даже селам». [8]
Московский период деятельности Новикова характеризуется разнообразной издательской тематикой и культурой оформления книг. Книги печатались на недорогой бумаге отечественного производства четкими и красивыми шрифтами, они также включали жанровые гравюры, географические карты, разнообразные виньетки, концовки, заставки, была создана издательская марка Новикова с его инициалами.
В 1782 г. московские мартинисты создали благотворительное просветительское общество под названием «Дружеское ученое общество». В 1784 г. «Общество» образовало «Типографическую компанию» и организовало свою типографию с 19 печатными станками. К концу 80-х годов капитал компании составлял 200 000 рублей. По тем временам это было огромное предприятие. Оно давало Новикову возможность платить своим авторам и переводчикам большие по тем временам авторские гонорары. Он обыкновенно заказывал сразу два-три перевода одного и того же текста, оплачивал их, но печатал лучший, а остальные уничтожал.
«Только в Москве число книжных лавок благодаря Н.И. Новикову увеличилось в 10 раз: было 2, стало 20. Им же была учреждена в Москве и первая публичная библиотека. За 8 лет (1784-1791) существования только одна Типографическая компания сумела издать 554 наименования книг. За предыдущее десятилетие, с 1771-го по 1780-й годы в России было напечатано 1466 наименований книг, из них только Н.И. Новиковым – 167 наименований или 11%. В следующее же, так называемое «новиковское» десятилетие (1781-1790) из общего числа изданных за это время книг – 2685, за Н.И. Новиковым и его кружком было уже 749 книг или 28%». [9]
Согласно сведениям советского исследователя Г. П. Макогоненко типографии московских розенкрейцеров печатали художественную литературу (стихи, прозу, драмы, комедии), сочинения по истории, философии, экономике, политике, а также лечебники, словари и официальные документы. В основном печатали книги светского содержания.
И согласно М. Н. Лонгинову каждая третья книга, напечатанная московскими розенкрейцерами, была религиозно-мистического или нравственного содержания.
«Душою всего этого чрезвычайно обширного предприятия, разнородные части которого составляли в совокупности одно целое, был Новиков. Можно сказать, что ни до него ни после него, ни один человек в России не находился во главе подобного дела, и притом таких размеров. Но на Новикове лежала не одна эта многотрудная обязанность. Он занят был едва ли не более всех прочих своих товарищей выбором того, что предполагалось полезным печатать. Он почти исключительно имел дело с сочинителями и переводчиками, заказывал переводы, просматривая приносимые рукописи и т. п. В дело это вносил он дух предприимчивости, бескорыстия и человеколюбия, ему свойственный». [10]
Журналистика как таковая началась в России с Николая Ивановича Новикова. Кроме того, он был первым человеком, который доказал на своём примере, что на написании и издании книг можно зарабатывать. Но чтобы положить начало этому предприятию, Новикову нужно было проявить самоотверженность, которая присуща высоко нравственным людям, не жалеющим ни энергии, ни средств для достижения благородных целей.
«В организацию этого дела Новиков вложил около 20.000 рублей (тогдашних), вырученных им через продажу наследственного отцовского имения в Мещовском уезде (250 душ). Это было громадным риском с его стороны, так как предприятие было по тем временам почти безнадёжным. Новиков, по словам Шварца, расточал свой достаток ради предприятия, где было 100 против 1, которое могло ввергнуть его в крайнюю бедность, и при всем том он подвергался самым чёрным нареканиям, потому что многих ворон лишил пропитания. Энергия, с какой Новиков бросился в это безнадёжное с материальной стороны, но важное в идейном отношении предприятие, обращала на себя внимание, вызывала сочувствие к его делу».[11]
Он был бы очень богатым человеком, если бы не тратил все свои деньги на благотворительность.
Чтобы дать возможность читать книги тем, кто был не в состоянии их покупать, Новиков при своём книжном магазине организовал первую публичную библиотеку.
Новиков рассылал бесплатно свои издания в семинарии, академии и даже раздавал отдельным лицам.
«Книгопродавческая и книгоиздательская деятельность Новикова была тесно связана с теми воспитательно-просветительными учреждениями, какие по мысли Шварца были заведены при университете: Педагогической семинарией, Собранием университетских питомцев и Переводческой или Филологической семинарией. Эти учреждения поставляли для издательской и журнальной деятельности Новикова просвещённых сотрудников».[12]
В ноябре 1777 года Новиковым было открыто Училище (впоследствии названное Екатерининским) при церкви Владимирской иконы Божией Матери, на 30 или 40 человек, с пансионерами и приходящими учениками, платными и даровыми. В следующем году было открыто второе училище (Александровское, при церкви Благовещения на Васильевском острове). Оба эти училища существовали ещё в 1782 году.
Н. М. Карамзин своей «Записке» сообщает следующее:
«Новиков и друзья его на своё иждивение воспитывали бедных молодых людей, учили их в школах, в университетах; вообще употребляли немалые суммы на благотворение». [13]
Поистине благотворительная деятельность московских мартинистов охватывала многие сферы жизни. Как показывал потом Новиков на следствии:
«Во всяком собрании ложи собиралось на бедных в кружку, кто что хочет дать, и таковые деньги, сколько их собиралось, оставались в этой ложе в распоряжении мастера ложи и членов, и что в течение года собиралось, то и раздаваемо было не нищим, которые ходят по улицам, но осведомлялись о бедных и больных». [14]
Эти средства также направлялись на обеспечения неимущих людей бесплатными лекарствами, для чего в Москве была открыта особая аптека. Ею заведовал выписанный из-за границы известный фармацевт Френкель и пять провизоров. Оттуда выписывали и лекарства, благодаря масонским связям. Аптека Общества считалась образцовой в Москве.
В. Боголюбов в своей книге о Новикове приводит следующие сведения:
«Высшим проявлением благотворительной деятельности московского кружка была ПОМОЩЬ голодающим, организованная им в 1787 г. В тот год … московский кружок в обширных размерах начал производить раздачу хлеба нуждающемуся населению. Главным организатором и инициатором в этом деле был Новиков». [15]
Вот, что об этом рассказывал сам Новиков:
«Я роздал весь свой хлеб, сколько его было, своим крестьянам, уделяя из оного часть соседским крестьянам же, пришедшим по знакомству просить; но как сего очень было мало, то и употребил я бывшие тогда у меня занятые с братом на наши нужды деньги, всего помнится до 3.000 p., с тем, чтобы куплено было наполовину ярового хлеба для семян на следующую весну, а на половину ржи для прокормения; по удовольствовании же своих крестьян, оставшийся хлеб велел по малому числу раздавать приходящим бедным просителям. Сделав такое распоряжение, возвратился я в Москву. Быв в первый раз еще в жизни моей поражен ужасною картиною голода, был я чрезвычайно сильно этим тронут; натурально, что и рассказывал я случившимся у меня приятелям, в числе коих был и г. Походяшин (известный богач-заводчик), о моей поездке в живых выражениях… Г. Походяшин передавал всего 50.000 руб., на которые я закупил хлеба и роздал просившим взаймы до следовавшей осени, с тем, чтобы деньгами или хлебом заплатили… Посредством сего хлеба вся та окольность в тот несчастный год прокормилась и весною все поля обсеяны были яровым хлебом ». [16]
Об этом факте в своей «Записке» сообщает Н. М. Карамзин:
«Новиков во время неурожая роздал много хлеба бедным земледельцам. Удивлялись его богатству, не зная, что деньги на покупку хлеба давал Новикову г. Походяшин, масон, который имел тысяч шестьдесят дохода и по любви к благодеяниям в сей год разорился». [17]
Бюст Н.И. Новикову во внутреннем дворике Библиотеки иностранной литературы в Москве [18]
С 1779 года и особенно с 1781 года предприятию Новикова и его друзей сопутствовал успех. Первое горе, которое постигло их, было связано с безвременной смертью, последовавшей в начале 1784 года, верного друга и сподвижник Новикова, И. Г. Шварца.
В этом же году начались официальные преследования. Первым было обвинения Новикова в корыстолюбии и незаконной перепечатке двух изданий Комиссии народных училищ. Хотя Новиков доказал, что перепечатка была сделана по приказу московского губернатора, у него отобрали нераспроданные экземпляры, а за распроданные – обязали возвратить их стоимость.
Спустя месяц после этого нашли ещё одну причину для преследования Новикова и его друзей; в «Прибавлениях к Московским Ведомостям» Новиков начал печатать «Историю Ордена иезуитов», что было запрещено властями.
Про Орден иезуитов Елена Петровна Блаватская довольно подробно писала в VIII главе второго тома «Разоблачённой Изиды». А своей статье «Теософия или иезуитство?» она писала следующее:
«Теософия и иезуитство — два противоположных полюса, один намного выше, другой гораздо ниже даже этого застоявшегося болота. Оба предлагают силу — один духовному, другой — психическому и интеллектуальному Эго в человеке. Первая есть «мудрость сходящая свыше… чиста, потом мирна, скромна… полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна», тогда как вторая не есть «мудрость, нисходящая свыше, но земная, душевная, БЕСОВСКАЯ». Одна есть сила Света, другая – сила Тьмы». [19]
Гонимые повсюду иезуиты нашли себе прибежище лишь в Пруссии и России. Екатерина II приняла иезуитов под свое покровительство, и им удалось, как всегда, заинтересовать собою многих в Петербурге и приобрести влияние.
Что касается статьи об иезуитах, напечатанной Новиковым, то в ней не было ничего особенного. Вот, что пишет по этому поводу М. Н. Лонгинов:
«В ней говорилось о деяниях и заслугах Ордена, об учёности и энергии его членов. Но к этому присоединены были обыкновенные общие рассуждения о несообразности его мирских притязаний с духом монашеского братства и стремлении иезуитов составлять государство в государстве. Как ни было такое дело обыкновенным, но чуткость иезуитов расшевелилась… Они постарались предупредить первую попытку рассуждений такого рода, которые могли бы повредить им в России и даже повлечь за собою их изгнание из пределов её. Со свойственною им хитростью иезуиты успели довести дело до императрицы и представились обиженными, вопреки её покровительству. Этот маневр удался как нельзя лучше. Императрица отправила к Архарову рескрипт от 23 сентября 1784, приказывая ему запретить печатание в Москве «ругательной истории Ордена иезуитов, а если она вышла, то отобрать её экземпляры, потому что она не позволяет осуждать иезуитов, которым обещала своё покровительство». [20]
23 декабря 1785 года Екатерина предписала графу Брюсу и архиепископу Платону составить список всех книг, изданных Новиковым, т. к. из его типографии, как говорится в указе: «выходят многие странные книги»; архиепископ должен был «испытать в законе нашем» самого Новикова, а также просмотреть все его книги на предмет, «не скрывается ли в них умствований, не сходных с простыми и чистыми правилами веры нашей православной и гражданской должности».
Заключение Платона о религиозных убеждениях Новикова было таково:
«Как перед престолом Божьим, так и перед престолом твоим, всемилостивейшая государыня и императрица, я одолжаюсь по совести и сану моему донести тебе, что молю всещедраго Бога, чтобы не ТОЛЬКО в словесной пастве, Богом и тобою, всемилостивейшая государыня, мне вверенной, но и во всем мире были христиане таковые, как Новиков».
Платоновская комиссия признала «сумнительными и могущими служить к разным вольным мудрованиям, а потому к заблуждениям и разгорячению умов» всего лишь 22 книги.
Доказать противозаконность деятельности Новиковского кружка, по существу, было весьма затруднительно, ведь даже его деятельность в Ложе была у всех на виду.
В 1788 году Екатерина распорядилась, чтобы: «университетская типография, по истечении срока (1 мая 1789 года), на содержание поручику Новикову не была отдана».
И так как у Типографской Компании мартинистов было много долгов, в 1791 году был составлен формальный акт об её уничтожении.
О причине ареста Н. Новикова В. Боголюбов пишет так:
«В 1792 году… нервное настроение власти достигло наивысшего предела: в Петербурге ходили слухи, что мартинисты решили устроить покушение на жизнь государыни, а туг как раз на глаза власти попалась книга, «церковными литерами напечатанная, содержащая разные собранные статьи из повествований раскольничьих» — то была «История о отцах и страдальцах Соловецких» — книга, изданная ещё в 1788 году неизвестно в какой типографии. Эта книга и послужила достаточным поводом для ареста Новикова». [21]
Новикова арестовали и привезли больного в Шлиссельбургскую крепость. Только через два месяца после ареста появился указ с перечислением преступлений Новикова. «И хотя он не открыл своих тайных замыс¬лов, но всего сказанного довольно, чтобы подвергнуть его тягчайшей и нещадной смерти», но Екатерина, «по своему природному милосердию», отменила смертную казнь и «приказала его запереть на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость».
В заточении Н.И. Новиков пробыл до смерти Екатерины, наступившей в 1796 году. Взошедший на престол Павел I первым указом помиловал и освободил Новикова. Н. Новиков прожил еще более 20 лет в своем небольшом подмосковном имении Авдотьеве, постоянно болея и испытывая край¬нюю нужду, т.к. большую часть его конфискованной собственности так и не вернули.
Но Н. Новиков не падал духом и принимал свою участь спокойно.
«Переписка с друзьями была теперь для Новикова одним из главных утешений жизни; нужно читать его теплые строки к друзьям, чтобы почувствовать, как много в нём было горячей привязанности к людям, как он умел понимать и ценить её, и в письмах его постоянно звучит искренняя благодарность Богу за то счастье дружбы, которое ещё у него осталось». [22]
СНОСКИ:
[1] Иммануил Кант, эссе «Ответ на вопрос: что такое Просвещение?», опубликованное в декабрьском номере «Берлинского ежемесячного журнала», издаваемого Фридрихом Глике и Иоганном Бистером в 1784 году.
[2] Е.П. Блаватская «Собрание сочинений», Т. II, стр. 102
[3] Письмо Е.П. Блаватской Томасу Х. Эвансу, «Оккультный мир», декабрь 1885 года
[4] М. Н. Лонгинов, «Новиков и московские мартинисты», М., 1867, стр. 50
[5] Там же, стр. 147
[6] В. А. Боголюбов. Н. И. Новиков и его время, М., 1916, стр. 257.
[7] Корни обрядности в Церкви и масонстве, из «Теософских статей» Е. П. Блаватской, «Собрание сочинений»,Т. III
[8] М. Н. Лонгинов, «Новиков и московские мартинисты», М., 1867, стр. 203-206
[9] Г. П. Макогоненко «Николай Новиков и русское просвещение XVIII века», М.-Л., 1952, стр.507.
[10] М. Н. Лонгинов, «Новиков и московские мартинисты», М., 1867, стр. 220
[11] В. А. Боголюбов. Н. И. Новиков и его время, М., 1916, стр. 329.
[12] В. А. Боголюбов. Н. И. Новиков и его время, М., 1916, стр. 336.
[13] Н. М. Карамзин «Записка о Н. И. Новикове»
«Записка» написана в 1818 году, после смерти Новикова; обращаясь к Александру, Карамзин просил о помощи семье просветителя, разорённой Екатериной II. «Записка» впервые опубликована в книге «Неизданные сочинения и переписка H. M. Карамзина», часть I, 1862.
[14] «Ответы Новикова Шешковскому в Шлиссельбурге, в июне 1792» у Н.М. Лонгинова, стр. 099
[15] В. А. Боголюбов. Н. И. Новиков и его время, М., 1916, стр. 344.
[16] П. П. Пекарский «Дополнения к истории масонства в России XVIII столетия», стр. 144-145
[17] Н. М. Карамзин «Записка о Н. И. Новикове»
[18] Скульптура, созданная И. Коржевым, исполнена символического смысла. Она изображает просветителя в расцвете зрелых сил и общественной активности.
Книга позади скульптуры, служащая отдельной опорой, — это Новый Завет, раскрытый на первой странице Евангелия от Иоанна. На странице выгравирована первая строка: «В начале было Слово». Это символизирует подвиг просветительского книгоиздания Новикова и его религиозно-мистический путь христианина, масона и розенкрейцера.
Первая книга, послужившая основанием для бюста великого русского просветителя, — подшивка журнала «Утренний свет». Это первый нравственно-религиозный журнал русских масонов-розенкрейцеров. На страницах «Утреннего света» обсуждались вопросы веры и нравственного самосовершенствования.
Вторая книга — «Аврора или Утренняя заря» Якова Бёме. Это сочинение было переведено и издано новиковским кружком.
Третья — книга Иоганна Валентина Андреа (подразумевается «Алхимическая свадьба Христиана Розенкрейца», но на обложке видно только имя автора).
[19] Из «Теософских статей» Е. П. Блаватской, Собрание сочинений Т. III
[20] М. Н. Лонгинов, «Новиков и московские мартинисты», М., 1867, стр. 230-231.
[21] В. А. Боголюбов. Н. И. Новиков и его время, М., 1916, стр. 408-409.
[22] Там же, стр. 466.