Ученик индийских и египетских мудрецов и
знаток тайной мудрости Востока
Изображение: Сен-Жермен с медной гравюры Н. Тома, Париж, 1783 г.,
сделано по картине маслом, приписываемой графу Пьетро деи Ротари (1707-1762).
Редакционная заметка 2021 года:
Следующая статья была впервые опубликована в «Теософе», Индия, май 1881 г., стр. 168-170. Здесь она воспроизведена из «Собрания сочинений», Е.П. Блаватской, T.P.H., США, том III, стр. 125-129.
Необходимо принять во внимание предупреждение о ложной идее, распространяемой Анни Безант и её соратниками. Согласно широко распространенной иллюзии, подлинный посвящённый 18-го века, известный как Сен-Жермен (истинный мудрец), также является воображаемой личностью Нью-эйдж, которую многие называют «Учителем Сен-Жерменом» или «Учителем Ракоци».
Борис де Цырков, здравомыслящий редактор Собрания сочинений Е. П. Блаватской, написал такие слова:
«… Крайне нецелесообразно и исторически неоправданно говорить об оккультисте де Сен-Жермене как об «Учителе, князе Ракоци», как это неоднократно делали различные изучающие теософию люди и группы таковых внутри и вне организованного Теософского движения, вплоть до перечисления его прежних воплощений. Нельзя установить связь с Домом Ракоци со стороны графа Сен-Жермена никакими доступными историческими данными или имеющимися документальными свидетельствами, даже если эта идея может будоражить воображение некоторых исследователей и служить подходящей предпосылкой для их рассуждений. [1]
В «Письмах Махатм» можно найти отрывок, в котором Учитель описывает контекст западной культуры, где восточные доктрины в зависимости от обстоятельств преподавались под христианским облачением — чтобы избежать опасности преследований со стороны властей.
Учитель говорит, что после общей неудачи в таких попытках Сен-Жермен совершил свой последний исход, направляясь Домой, вероятно, имея в виду, что «Дом» находится на Востоке:
«…То немногое, что мне позволено объяснить, я надеюсь, может оказаться более исчерпывающим, чем «Высшая магия» Элифаса Леви. Неудивительно, что вы находите эту книгу туманной, поскольку она никогда не предназначалась для непосвященного читателя. Элифас учился по розенкрейцерским рукописям (сейчас в Европе их осталось всего три экземпляра). Они излагают наши восточные доктрины из учения Розенкройца [Розенкрейца], который по возвращении из Азии облачил их в наполовину христианское одеяние, предназначенное для защиты его учеников от мести церковников. Нужно иметь ключ к нему, и этот ключ есть сам по себе наука. Розенкройц преподавал устно. Сен-Жермен записал благое учение цифрами и его единственная зашифрованная рукопись осталась у его верного друга и покровителя, доброжелательного немецкого князя, из дома которого и в присутствии которого он совершил свой последний исход – ДОМОЙ. Провал, полный провал!» [2]
Поэтому догадки о каком-то «учителе Сен-Жермене» и связанных с ним ритуалах (масонских или каких-либо иных) являются в лучшем случае чистейшей фантазией и беспочвенны.
Всё, что у нас есть из достоверной информации, так это слова Учителя о том, что Сен-Жермен (посвящённый, но не Махатма) покинул Европу во время своего «последнего исхода», предприняв попытку помочь человечеству, закончившуюся «полным провалом». Одним из видимых социальных последствий такого внутреннего поражения Учителей и посвящённых был кровавый аспект и жестокая массовая преступность Французской революции, которой Калиостро, Сен-Жермен и другие люди доброй воли пытались избежать, обучая вселенской мудрости и состраданию.
Статья Елены Петровны Блаватской о Сен-Жермене показывает, что облако фантазий и абсурдных идей окружает многих великих мудрецов, терпеливо трудящихся на благо человечества. Эти иллюзорные мечты распространяются, с одной стороны, противниками эзотерической философии, а с другой стороны, в результате суеверного и легковерного отношения некоторыми преданными теософами.
(Карлос Кардосо Авелине)
000
Граф де Сен-Жермен
Елена П. Блаватская
Через значительные промежутки времени в Европе появлялись люди, чьи редкие интеллектуальные способности, блестящая речь и таинственный образ жизни изумляли и ослепляли общественное сознание. Статья, переписанная из журнала All the Year Round [3], относится к одному из этих людей — графу Сен-Жермену. В любопытной работе Харгрейва Дженнингса «Розенкрейцеры» описан ещё один человек, некий синьор Гуальди, о котором когда-то шли разговоры в венецианском обществе. Третьим была историческая личность, известная как Алессандро ди Калиостро, чьё имя стало синонимом позора из-за поддельной католической биографии. Сейчас мы не намерены сравнивать этих трёх индивидуумов друг с другом или с обычными людьми. Мы переписываем статью нашего современника из Лондона совсем с другой целью. Мы хотим показать, как личный характер подло очерняется без малейшего на это повода, если только тот факт, что человек обладает более ясным умом и более сведущ в тайнах естественного права, не может быть истолкован как достаточный предлог, чтобы привести в движение перо клеветника и язык сплетника. Пусть читатель внимательно обратит внимание на следующее:
«Сей знаменитый авантюрист, — пишет автор статьи в журнале «All the Year Round», имея в виду графа Сен-Жермена, — вероятно, был венгром по происхождению, но ранние годы его жизни окутаны непроницаемой тайной.
И его личность, и его титул возбуждали любопытство. Его возраст был неизвестен, как и его происхождение. Мы впервые видим его в Париже столетие с четвертью назад, где слава о нём гремит при дворе и городе. Изумлённый Париж увидел человека, по-видимому, средних лет, который жил пышно, ходил на званые обеды, где ничего не ел, но говорил без умолку и с необычайным блеском на все мыслимые темы. Тон его был, может быть, чересчур резковат — тон человека, прекрасно знающего, о чём он говорит. Образованный человек, превосходно говорящий на всех цивилизованных языках, великий музыкант, превосходный химик, он играл роль одарённого человека и играл её в совершенстве. Наделённый необычайной самоуверенностью или совершенной дерзостью, он не только властно излагал законы относительно настоящего, но без колебаний говорил о событиях двухсотлетней давности.
Его рассказы о далёких событиях отличались необычайной точностью. Он говорил о сценах при дворе Франциска Первого так, как будто видел их сам, точно описывая внешний вид короля, подражая его голосу, манерам и языку, всё время делая вид, что он был очевидцем. В той же манере он наставлял своих слушателей приятными рассказами о Людовике XIV и потчевал их яркими описаниями мест и лиц. Едва упоминая о том, что он действительно присутствовал при происходивших событиях, он всё же ухитрялся благодаря своими яркими выражениями создать такое впечатление. Если он хотел удивить, то ему это вполне удавалось.
О нём ходили всякие небылицы. Говорили, что ему было триста лет, и что он продлил жизнь с помощью знаменитого эликсира. Париж сходил с ума по нему. Его постоянно спрашивали о секрете долголетия, и он был на удивление ловок в своих ответах, отрицая всякую способность делать стариков снова молодыми, но скромно заявляя, что владеет секретом прекращения увядания человеческого тела. Диета, возражал он, была вместе с его чудесным эликсиром истинным секретом долгой жизни, и он решительно отказывался есть какую-либо пищу, кроме специально приготовленной для него, – овсянки, крупяных каш и белого куриного мяса. В особых случаях он выпивал немного вина, засиживался допоздна, пока его хотя кто-нибудь слушал, и принимал чрезвычайные меры предосторожности против простуды. Дамам он дарил таинственную косметику, чтобы сохранить их красоту от увядания; мужчинам он открыто рассказывал о своем методе превращения металлов и о некоем процессе переплавки дюжины маленьких алмазов в один большой камень. Эти поразительные утверждения подкреплялись явно несметным богатством и коллекцией драгоценных камней редкого размера и красоты…….
Время от времени это странное существо появлялось в разных европейских столицах под разными именами — как маркиз де Монферрат; граф Белламаре в Венеции; Шевалье Шёнинг в Пизе; Шевалье Уэлдон в Милане; граф Салтыков в Генуе; граф Цароги в Швабахе; и, наконец, как граф де Сен-Жермен в Париже; но после несчастья в Гааге он уже не кажется таким богатым, как прежде, и временами создаётся впечатление, что он гоняется за состоянием.
В Турне с ним «беседует» знаменитый шевалье де Зайнгальт, который находит его в армянской одежде и остроконечной шапке, с длинной бородой, спускающейся до пояса, и с жезлом из слоновой кости в руке — вылитый портрет некроманта. Сен-Жермен окружён батареей пузырьков и занят разработкой производства шляп химическим способом. Зайнгальт недомогает, граф предлагает вылечить его бесплатно и предлагает ему эликсир, который, по-видимому, был эфиром; но тот отказывается в весьма вежливых выражениях. Это сцена двух авгуров. Не имея возможности работать врачом, Сен-Жермен решает показать свою силу алхимика; берёт у другого авгура монету в двенадцать су, кладет её на раскалённый уголь и орудует стеклодувной трубкой. Монету расплавляют и дают остыть. «Теперь, — говорит Сен-Жермен, — возьмите свои деньги назад». — «Но это золото». — «Чистейшее». Авгур номер два не верит в трансмутацию и смотрит на всю операцию как на фокус, но он, тем не менее, кладёт монету в карман и впоследствии вручает её знаменитому маршалу Кейту, тогдашнему губернатору Невшателя.
Вновь в погоне за крашением и другими мануфактурными проектами Сен-Жермен появляется в Санкт-Петербурге, Дрездене и Милане. Однажды он попал в беду и был арестован в маленьком городке Пьемонт по опротестованному переводному векселю, но вытащив драгоценных камней на сто тысяч крон, заплатил на месте, запугал губернатора города, как карманник, и был отпущен с самыми почтительными извинениями.
Вряд ли можно сомневаться в том, что во время одного из своих посещений России он сыграл важную роль в перевороте, посадившим на престол Екатерину II. В подтверждение этой точки зрения барон Гляйхен ссылается на исключительное внимание, которое уделял граф Алексей Орлов Сен-Жермену в Ливорно в 1770 году, а также на замечание, сделанное князем Григорием Орловым маркграфу Аншпахскому во время его пребывания в Нюрнберге.
В конце концов, кем он был? – сыном португальского короля или португальского еврея? Или он в старости сказал правду своему защитнику и восторженному поклоннику, князю Карлу Гессен-Кассельскому? Согласно истории, рассказанной его последним другом, он был сыном князя Ракоци из Трансильвании и его первой жены Текели. В младенчестве он был отдан на попечение последнего из Медичи. Когда он вырос и услышал, что два его брата, сыновья княгини Гессен-Райнфельской или Ротенбургской, получили имена святого Карла и святой Елизаветы, он решил взять имя их святого брата, Санктуса Германуса. Что из этого было правдой? Одно несомненно, что он был протеже последнего из Медичи. Князь Карл, который, по-видимому, очень искренне сожалел о его смерти, случившейся в 1783 году, рассказывает нам, что он заболел, проводя свои эксперименты с красками в Эккернфёрде, и вскоре умер, несмотря на обилие лекарств, приготовленных его личным аптекарем. Фридрих Великий, который, несмотря на свой скептицизм, проявлял необычный интерес к астрологам, сказал о нём так: «Это человек, который не умирает». Мирабо остроумно добавляет: «Он всегда был беспечным парнем и, наконец, в отличие от своих предшественников, не забыл умереть». [4]
А теперь мы спрашиваем, есть ли здесь хоть тень доказательства того, что Сен-Жермен был «авантюристом», что он намеревался «играть роль одарённого человека» или что он стремился нажиться на простофилях? Нет ни единого признака того, что он был не тем, кем казался, а именно джентльменом с блестящими талантами и великолепным образованием, а также обладателем достаточных средств, чтобы честно поддерживать своё положение в обществе. Он утверждал, что знает, как превращать маленькие бриллианты в большие и трансмутировать металлы, и подкреплял свои утверждения «явно несметным богатством и коллекцией драгоценных камней редкого размера и красоты». Таковы ли «авантюристы»? Неужели шарлатаны долгие годы пользуются доверием и восхищением умнейших государственных деятелей и знати Европы и даже перед смертью ничем не обнаруживают, что они этого не заслужили? Некоторые энциклопедисты (см. Новая Американская энциклопедия, Т. XIV, стр. 267) говорят: «Предполагают, что большую часть жизни он служил шпионом при дворах, при которых находился!» Но на каком свидетельстве основано это предположение? Кто-нибудь нашёл его в каких-либо государственных бумагах секретных архивов любого из этих дворов? Никогда не было найдено ни одного слова, ни одного малейшего факта, на котором можно было бы построить эту гнусную клевету. Это просто злонамеренная ложь. То, как обошлись западные авторы с памятью этого великого человека, этого ученика индийских и египетских иерофантов, этого сведущего в тайной мудрости Востока человека, является пятном на всей человеческой природе. И так поступал глупый мир по отношению ко всякому другому человеку, который подобно Сен-Жермену вновь посещал его после долгого уединения, посвящённого учебе, со своими запасами накопленной эзотерической мудрости, в надежде улучшить его, сделать его мудрее и счастливее.
Следует обратить внимание ещё на один момент. Вышеприведённый рассказ не сообщает никаких подробностей о последних часах таинственного графа или его похоронах. Не абсурдно ли предполагать, что если бы он действительно умер в указанное время и в указанном месте, то его похоронили бы без помпезности и церемоний, без надзора властей, полицейской регистрации, которые сопровождают похороны людей его ранга и известности? Где эти данные? Он исчез из поля зрения более века назад, но ни в одном мемуаре они не упоминаются. Человек, который жил в полном блеске славы, не мог исчезнуть, если он действительно умер в то самое время и в том самом месте, не оставив после себя и следа. Более того, к этому отрицательному доказательству у нас есть предполагаемое положительное доказательство того, что он жил через несколько лет после 1784 года. Говорят, что он имел очень важную частную беседу с императрицей России в 1785 или 1786 году и являлся принцессе де Ламбаль. когда она стояла перед трибуналом, за несколько минут до того, как её сразила пуля, и мальчик-мясник отрубил ей голову; и Жанне дю Барри, любовнице Людовика XV, когда она ждала на своем эшафоте в Париже удара гильотины в дни террора 1793 года. Уважаемый член нашего Общества, проживающий в России, владеет некоторыми весьма важными документами о графе Сен-Жермене, и в защиту памяти одной из величайших личностей современности мы надеемся, что долгожданные, но недостающие звенья цепи его пестрой истории, могут быть быстро представлены миру через эти колонки. [5]
СНОСКИ:
[1] Из биобиблиографической сноски Бориса де Цыркова о графе Сен-Жермене, включенной в «Собрание сочинений» Е.П. Блаватской, TPH, USA, том III, см. стр. 525-526. (ККА)
[2] Из письма XLIX (49), стр. 280 сборника «Письма Махатм». На странице 363 того же тома «Писем Махатм», письмо LXV (65), Учитель говорит, что гонения 19-го века на Е.П. Блаватскую — это «история «графа Сен-Жермена» и Калиостро, рассказанная заново». (ККА)
[3] Том. XIV, 5 июня 1875 г., стр. 228-234. Новая серия. Этот журнал вёл Чарльз Диккенс, он издавался в Лондоне издательством Чепмен Холл с 1859 по 1895 год. (Примечание Бориса де Цыркова, редактора Собрания сочинений Е.П.Б.)
[4] Эта статья заканчивается следующими словами: «Что это был за человек? Эксцентричный князь или успешный негодяй? Поклонник науки, простой интриган или странная смесь всего этого? – проблема даже для него самого». (Примечание Бориса де Цыркова)
[5] «Эти колонки» — отсылка к страницам «Теософа», где эта статья была впервые опубликована. Здесь Борис де Цырков добавляет в сноске: «Человеком, на которого намекала Е.П.Б., была, вероятно, её тетя, мисс Надежда Андреевна де Фадеева. В настоящее время нет информации о том, что стало с этими документами». (ККА)
000
Статья «Граф де Сен-Жермен» была опубликована на наших совместных сайтах 25 октября 2021 года.
Информация, включенная в подпись под портретом Сен-Жермена, взята из Собрания сочинений Е.П.Б., TPH, США, том III, стр. 122-123.