С момента публикации «Тайной Доктрины» последователи теософии (за пределами внутреннего круга оккультных наук) жалуются на то, что доктрины, содержащиеся в работе, не удовлетворяют их. Один из них, упоминая о длительном и яростном издевательстве над учением со стороны старого, хотя и действительно несущественного, ожесточённого врага, ставит меня перед необходимостью оставить дверь открытой для такой критики, слишком мало учитывая современную науку и современную мысль (!). Другой жалуется на то, что мои объяснения не полны; итак, он говорит:
«В течение последних десяти лет я был постоянным читателем теософской литературы. Я читал и перечитывал «Тайную Доктрину», сопоставляя отрывки, но нет ничего более разочаровывающего, чем то, когда встречаешь одно из лучших объяснений оккультных вопросов, и эти вопросы начинают немного проясняться, они вдруг омрачаются ссылками на какую-то экзотерическую философию или религию, что разрушает ход рассуждений и оставляет объяснение незаконченным. . . . Можно понять только части, но нельзя сформировать сжатое понятие в частности о Парабрамане (Абсолюте), первом и втором Логосах, Духе, Материи, Фохате и т. д. и т. д.»
Это является прямым и естественным результатом самого ошибочного представления о том, что произведение, которое я назвала «Тайной Доктриной», когда-либо предназначалось мною для полного соответствия с современной наукой или для объяснения «оккультных вопросов». Меня всегда интересовали больше факты, чем научные гипотезы. Моя главная и единственная цель заключалась в том, чтобы обратить внимание на то, что основные и фундаментальные принципы каждой экзотерической религии и философии, старой или новой, были от начала до конца лишь отголосками изначальной «религии мудрости». Я стремилась показать, что ДЕРЕВО ЗНАНИЯ – Одно, как и сама Истина; а также то, что как бы ни отличались по форме и цвету листва, ствол и основные ветви, они являются всё тем же старым деревом, в тени которого развивалась и вырастала (нынешняя) эзотерическая религиозная философия рас, предшествовавших нашему нынешнему земному человечеству.
Я считаю эту цель достигнутой, насколько это возможно, в первых двух томах «Тайной Доктрины». Не оккультную философию эзотерических учений я взяла на себя ответственность подробно объяснять миру, так как тогда характеристика «Тайны» стала бы похожей на секрет «Полишинеля», произносимого в манере «апарт» [сценические монологи или реплики, произносимые «в сторону», для публики, и, по замыслу автора, «неслышные» партнерам на сцене]. А просто дать то, что можно дать, и провести параллели с верованиями и догмами прошлых и нынешних народов, таким образом, указывая на их первоисточник, а также на их нынешнюю искажённую форму. Если моя работа в этот день материалистических предположений и всеобщего иконоборчества, слишком преждевременна для масс профанов, тем хуже для этих масс. Но для серьезных учеников теософии она совсем не преждевременна, кроме тех, кто, возможно, надеется, что трактат о таких сложных соотношениях, существующих между религиями и философиями почти забытого прошлого и сегодняшнего дня, может быть столь же простым, как шиллинг «шокер» [Дешевая книга в мягкой обложке, выпускаемая для массового рынка в Британии 19-го века, часто объединявшая двенадцать-пятнадцать эпизодов серийного романа, чьи главы ранее были опубликованы отдельно как грошовые брошюры.] с железнодорожного вокзала. Даже только одна система философии того времени, будь то Кант или Герберт Спенсер, Спиноза или Гартман, требует даже большего, чем простое исследование в течение нескольких лет. Не значит ли это, что сочинение, которое сравнивает несколько десятков философий и более полудюжины мировых религий, сочинение, которое должно раскрывать корни с самыми большими предосторожностями, поскольку оно может лишь намекать на тайные цветки то здесь, то там, нельзя понять ни при первом прочтении, ни даже после нескольких прочтений, если читатель не разработает для себя систему для её прочтения? То, что это можно сделать, и что уже сделано, показано «двумя учениками Эзотерической школы». Сейчас они синтезируют «Тайную Доктрину», и делают это самым ясным и исчерпывающим образом в этом журнале. Не больше, чем кто-либо еще, они поняли это сочинение сразу после прочтения. Но они стали серьёзно над ним работать. Они снабдили его указателем для себя, классифицируя содержимое по двум частям — экзотерической и эзотерической. После этого предварительного труда, они теперь представляют подробно первую часть читателям, сохраняя последнюю часть для их собственного практического обучения и пользы. Почему бы всем серьезным теософам не сделать то же самое?
Существует несколько способов приобретения знаний: (а) путем слепого следования указаниям церкви или современной науки; (б) отвергая обоих и начиная самому находить истину. Первый метод прост и ведет к социальной респектабельности и похвале людей; другой — трудный и требует большего, чем обычная преданность истине, а именно: пренебрежения прямыми личными выгодами и непоколебимой настойчивости. Так было в древние времена, так и сейчас, если не считать того, что такая преданность истине более редка в наши дни, чем прежде. На самом деле, нежелание современного восточного ученика думать самому сейчас столь же велико, как и реакционные взгляды и критика чужих мыслей западного ученика.
Он претендует и ожидает того, что его «Путь» будет спроектирован согласно искусству эгоистичного современного комфорта, вымощен, оснащён скоростными железными дорогами и телеграфами, а также телескопами, с помощью которых он сможет, комфортно расположившись, осматривать работы другие люди, и, критикуя их, выискивать самые легкие, чтобы играть роль оккультиста и исследователя-любителя теософии. Настоящий «путь» к эзотерическому знанию совсем другой. Вход на него порос кустарником пренебрежения, преграды правды в течение долгих веков преграждают этот путь, он затенен гордым презрением к самодостаточности, и с каждым истинным утверждением сбивается с фокуса. Чтобы переступить порог в одиночку, требуется непрерывный, часто неоплачиваемый труд многих лет. И однажды на противоположной стороне от входа усталому страннику придётся с трудом подниматься пешком, поскольку узкий путь ведет к запретным горным высотам, неизмеримым и неизвестным, за исключением тех людей, кто до этого уже достигал этой заоблачной вершины. Так, он должен подниматься, шаг за шагом преодолевая каждый сантиметр земли своими собственными усилиями, и двигаться вперед, руководствуясь незнакомыми вехами, природу которых он может установить, только расшифровав видавшие виды, полуразрушенные надписи, но горе ему, если вместо их изучения он только сидит и спокойно произносит «не поддающееся расшифровки». «Учение Ока» есть майя; и только учение «Сердца» может сделать из него избранного.
Стоит ли удивляться тому, что так мало человек достигают цели, что так много званных, но так мало избранных? Разве это не объясняется в трех строках на странице 27 «Голоса Безмолвия»? В них говорится, что в то время как «первые в гордости своей повторяют ‘Смотрите, я знаю’, то последние, накапливающие в смирении, тихо признаются; ‘так я услышал’»; и поэтому становятся единственными «избранными».